Шаман. Охотник за планетами

– Сейчас он летит с торговцами, они в гиперпрыжке к Метрополису. Через несколько дней он будет здесь и, возможно, захочет поделиться тем, что узнал, с кем‑нибудь в парламенте… или с прессой. Это более чем опасно – это грозит катастрофой. Есть несколько дней, чтобы выяснить личность «Ингви». Если лингвисты ошиблись – у Гриднева ничего нет, и нас он больше не интересует. В противном случае…

Вертун выразительно умолк. В кабинете повисло молчание. Вертун понял, что глава ордена колеблется, и заговорил снова:

– Его нечего жалеть, господин Хига, вы должны понимать, что это не человек в строгом смысле слова, это же чужой в человеческой оболочке. Гриднев воспитан ярранцами, воспитан в их вере, он привык мыслить как они и действовать как они. И оттого, что внешне он выглядит как человек, а не как большая разумная кошка, он особенно опасен. Ведь что определяет человека как не его вера? Сейчас он просто хороший психотехник, и ему удалось взбаламутить Беловодье, которое населено людьми другой для него веры, а что будет завтра? Что он сделает, если знает то, что знает? Я не стану распинаться, что Ярослав Гриднев – та угроза вере, ордену и человечеству, которую мы должны остановить, и прочий пафос, но… вы же сами понимаете, что мы не знаем, чего от него ждать.

Возникла гнетущая пауза.

Глава ордена оторвал взгляд от страниц досье и поморщился.

– Вам бы в парламенте выступать…

– Благодарю.

– Хорошо… Пожалуй, вы правы, – произнес наконец Томео Хига. – Как предполагаете его ликвидировать?

– Несчастный случай. Я бы попросил задействовать и подчинить мне одну из «дабл‑У», номер двадцать один например, они оба хорошие специалисты, и я с ними уже работал. Пусть они дождутся его здесь и ведут, пока я по надпространственной не сообщу результата расследования по «Ингви».

Глава ордена медленно кивнул.

– Договорились. Будет вам ваша двадцать первая «дабл‑У». Контакт ликвидаторов и полномочия по Беловодью я пришлю вам обычным способом. Отправляйтесь туда побыстрее и выясните, кто такой «Ингви», так, чтобы ни у меня, ни у вас не осталось ни малейших сомнений.

– Разумеется, – сказал Вертун. – Храни вас Господь.

– И вас!

Вертун церемонно поклонился и вышел.

Томео Хига вдруг почувствовал, что готов беспричинно разозлиться. На Вертуна? На самого себя?

Глава ордена взял пиджак за левый лацкан и, прижав подбородок к груди, некоторое время, прищурившись, с тоской смотрел на пришпиленную к ткани маленькую золотую эмблему ордена – крест и полумесяц. Золото отражало сполохи искусственного пламени вирт‑свечей на столе главы ордена. Хига почувствовал, как заломило виски, в который раз подумал об отставке и привычно оборвал эту мысль.

– Да, талант, – ответил он кому‑то, щелкнув клипсой связи. – Помнишь, ты мне цитировал кого‑то из древних авторов о том, что гений и подлость… ну да, да, злодейство, несовместимы? Вот тебе живое опровержение. Да заходи ты в кабинет, он уже ушел.

Часть стены, украшенной хатиярскими шелковыми драпировками, за спиной главы ордена отошла в сторону, и в кабинет вошел молодой мужчина в форме лейтенанта метрополисской гвардии. Он был высок и полноват, однако слегка сутулился и поэтому впечатления того великана, которым мог бы выглядеть, не производил.

Томео Хига, продолжая массировать виски, развернулся в крутящемся кресле и окинул вошедшего слегка недовольным взглядом. Потом сказал:

– Порой мне кажется, что я не на работе, а на карнавале. Да, я – духовное лицо, но ношу этот костюм, чтобы быть на равных с деловыми партнерами. Не имеющий никакого отношений, как бы он ни поминал через слово Господа, к любой религии Вертун обожает носить разнообразные облачения, и я уже жду, что в следующий раз он явится в кафтане кади‑эскера, а то и в парандже. С другой стороны, род его деятельности объясняет и не такое, и если это на пользу делу, то я не против. Ну а вам‑то, Кемаль, вам, лицу духовному и не вовлеченному ни в деловые переговоры, ни в разведку, зачем вам этот маскарад? Ну какой из вас гвардейский лейтенант?

Заместитель главы ордена Бекир Кемаль замялся.

– Ну… когда после сборов мне присвоили звание… и поскольку наша служба… род деятельности… позволяют…

Он замолк. Хига развел руками.

– Дело ваше, если девушек это впечатляет, то почему бы и нет.

Эти слова он произнес задумчиво, словно думал о чем‑то другом. Кемаль, поколебавшись, спросил:

– Я хотел бы узнать, зачем вы хотели, чтобы я всё это услышал?

– Потому что я хочу, чтобы ты был в курсе всех дел ордена.

Помолчав, Томео Хига добавил:

– У меня плохие предчувствия.

2

Лицо главы ордена раскраснелось от выпитого вина, и он то выговаривал слова медленнее обычного, то сбивался на скороговорку: