Шаман (СИ)

— Кусок в горло не лезет, — И пояснила: — Сок. Наш. Наши яблоки. Наши яблони. Наш сад…

Тут она, прикусив губу, закрутила крышку, резким движением сунула бутыль Даньке, переплела руки на груди и отвернулась, глядя на дом. Плечи её вздрогнули.

Данька сделал шаг к ней, но ладонь Нэтти тут же упала на торчащую из набедренной кобуры рукоять револьвера.

— Не подходи. — Сказала девушка, не оборачиваясь, подчеркнуто спокойным голосом. — Я в порядке.

— Я вижу. — Сказал Данька, делая шаг назад и возвращаясь к бутерброду с ветчиной. Внезапно он вспомнил разговор с шаманом в свой первый день на Ярре. Даньке показалось, что это происходило с ним лет десять назад, не меньше.

4

Отца и братьев Нэтти они похоронили на поляне, скрытой в глубине леса, подковой охватившего подножие холма. «Не хочу, чтобы кто-то знал это место кроме меня», — туманно высказалась Нэтти. Сражаться с плотной лесной землей было нелегко, и они оба порядком взмокли, пока выкопали три достаточно глубоких могилы. Тела завернули в мешковину и засыпали. По просьбе Нэтти Данька несколькими ударами ножа срезал молодое деревце и сделал три креста.

Когда всё было сделано, Нэтти вдруг спросила:

— А ты не священник часом?

Данька покачал головой.

— Плохо.

— Может потом позвать священника из… — Он вспомнил кровь на полу церкви и прикусил язык. — Откуда-нибудь из другого города…

Теперь пришел черед качать головой Нэтти.

— Не получится.

Эта фраза тоже показалась Даньке довольно странной, но уточнять он не стал. К вечеру этого долгого дня у него исчезло всякое желание задавать уточняющие вопросы.

Нэтти перекрестилась и, беззвучно шевеля запекшимися губами, прочла молитву. Данька сжал в руках мокрую от пота шляпу и молча склонил голову.

5

Когда они вернулись на ферму, уже почти стемнело. По настоянию Нэтти прицеп они скинули во встретившуюся по дороге балку.

В большом деревянном доме под металлической крышей Нэтти отвела Даньку в гостиную, обставленную самодельной мебелью, украшенной вязаными салфетками и фарфоровыми собачками, где и изложила программу на вечер.

— Электричества давно нет. Есть бочка с водой. Над душем. За день нагрелась. Вот полотенце. Всю воду не трать — мне оставь. Помоешься — выходи на задний двор. Через веранду. Будем ужинать.

Данька уже начал привыкать к манере Нэтти изъясняться, и к тому, что от него требуется минимальная ответная реакция, поэтому он просто кивнул в ответ.

Однако девушка внезапно замялась, словно хотела сказать что-то такое, что сказать надо, а произнести сложно.

— И прости меня, но завтра утром тебе надо будет уйти. Уйти рано.

Данька поднял на нее вопросительный взгляд, но Нэтти уже развернулась и вышла из комнаты.

Когда он вылез из фермерского душа, на лавке рядом его ждали чистые джинсы, рубашка и сандалеты, которые оказались ему почти впору. Со стороны летней кухни вкусно пахло жареным.

Застеленный белой, похоже парадной скатертью деревянный стол на заднем дворе был вкопан прямо под яблонями. Вокруг «вечной лампы» в центре стола плясал хоровод мотыльков. Когда Данька спустился по скрипучим ступенькам веранды, Нэтти, не поднимая головы, заметила:

— Ружье в комнате лучше не оставляй. Носи с собой. Тут так спокойней.

Данька остановился и продемонстрировал перестегнутый за спину на универсальном ремне бластер.

— Маломощный, — прокомментировала Нэтти.

— Для закрытых помещений сойдет, — парировал Данька.

Он не сразу понял, чем занята девушка. Подойдя к столу, он увидел, что перед ней, в соседстве с фарфоровыми тарелками, супницей (явно праздничный сервиз) и парой рюмок, стоит пустая коробка от револьверных патронов, которыми она только что закончила набивать поясной патронташ, лежащий на тряпке, постеленной поверх белоснежной скатерти.

— Спасибо за одежду, — сказал Данька. Он поймал себя на том, что после душа расслабился и сейчас туго соображает как бы правильней и деликатней спросить Нэтти о том, почему ей именно сейчас пришло в голову заняться боеприпасами.

— Это отцовская одежда. Неношеная. — Сказала Нэтти. — Самое малое что я могу сделать в благодарность. И вот еще. — Она переставила с лавки на скатерть две красные коробки. — Подарок. Снаряжены картечью. У отца двустволка была, он с ней в город ушел… У твоего «ремингтона» ведь двенадцатый калибр?

Данька удивленно кивнул. «Какая глазастая девица».

— Спасибо. Да, двенадцатый.

Он сел на лавку напротив Нэтти. Та встрепенулась и убрала со стола коробку и патронташ. Потом открыла супницу и налила Даньке полную тарелку.

— Ты ешь пока. Овощной суп. А я сейчас. Быстро.