Шаман Увуй Хэдуна

«Ты был рядом со мной в промежуточном мире, – явственно прозвучал в его голове голос Нэцэна. – Ты кое-чему обучался у меня. Это время пролетело, как миг. Только так и бывает».

«Чему же ты меня учил, уважаемый Нэцэн?».

«Быть добрым и мудрым человеком, хорошим шаманом. Об этом не обязательно тебе помнить. Так что, твоя предыдущая земная жизнь, как раз, та, где ты был Захаром Ходаковым».

Голос Нэцэна растворился в пространстве, исчез и образ Полины Алексеевны тоже. Тарас снова вспомнил своего отца Тогду Гидовича.

Знающие люди утверждают, что в один миг на планете три человека рождаются, а два умирают. Жизнь и смерть не просто рядом ходят, они, считай, одно же. Даже тот, кто не верит такому утверждению, подсознанием своим не просто принимают, но и ощущают, чувствуют.

Если родился на свет на Земле новый человек или любое живое существо, значит, где-то, в другом или этом же мире, кто-то умер. Совсем даже и не важно, кто. Может быть, медведь или ездовая собака. За смертью или чуть раньше сразу же следует и рождение, как и должно быть.

Уже, лёжа в постели, Тарас вспомнил, как умер его отчим. Но он, следует отдать должное памяти усопшего, был для него настоящим отцом, близким и родным… Очень многие уважали Гогду Гидовича Тумали и считали его хорошим человеком, умелым рыбаком и охотником, да и большим шаманом. Он поднял на ноги Тараса, настоящего мужчину из него сделал. Наверное, не такого уж и плохого человека. Но об этом не Тарасу судить, а другим людям. Со стороны всегда виднее.

Тогда во время кетовой путины, после ночной рыбалки вернулся отец Тараса в свой небольшой деревянный домик, и даже за стол не сел. Сказал сыну, что не голоден, а просто притомился. Полежит немного на диване. Надо отдохнуть, за день сети из воды с рыбой устал вытаскивать. Ещё сказал, что его часть улова к вечеру привезёт на машине сосед. Но вот сейчас Гогда Гидович решил сразу же немного полежать. Обычно так он поступал не сразу, а после плотного завтрака…

Устроившись на диване, неторопливо раздевшись, он заверил сына, что пусть не так он молод, но силы пока ещё имеются. Но тут вот… навалилась на него слабость, в голове кружение, ноги холодными становятся, дрожь в руках… Ведь по-разному бывает.

– Верно, отец, – согласился с ним Тарас и тяжело вздохнул. – Ничего похожего дважды не случается. Но я знаю то, что известно и тебе.

– Что ты знаешь, Тарас? – спокойно спросил его Гогда Гидович. – Что ощущаешь, слышишь и видишь?

– Вижу я, что уже сегодня ты уйдёшь к «верхним людям» или снова родишься здесь. Но будешь опять человеком… отсюда далеко.

– Обо всём этом я собирался сообщить тебе через несколько минут. Пока вот… думаю. Но ты и сам всё видишь.

– Может быть, врача вызвать на дом, отец? В нашем селе хорошие лекари.

– Это правильно. Хорошие. Но то, что известно настоящему шаману, неведомо никаким врачам. Ты же сам знаешь.

– Я согласен с тобой, отец. Пусть врачи лечат грипп и простуды… У них всегда много работы. Ты говори, а я буду слушать.

– Да. Так всё и произойдёт. У меня ещё осталось около трёх часов. Время есть. Но совсем скоро я должен буду родиться в другом месте, но на этой Земле, в России. Я знаю, где такое случится, но искать меня не следует. Стану другим.

– Об этом я тоже знаю, – тяжело вздохнул Тарас. – Ты продолжишь свой путь. Но мне нелегко очень многое понимать и чувствовать. Может быть, где-нибудь и когда-нибудь встретимся, и хорошо будет, если мы узнаем друг друга.

Пододвинув стул к дивану и сев на него, Тарас приготовился к общению с умирающим отцом, точнее, с мудрым и справедливым человеком, уходящим из этого мира, чтобы вернуться в него же, но младенцем, в другой оболочке.

Прежде всего, большой шаман Гогда сообщил сыну, что уже за две недели до сегодняшнего дня обратил внимание на то, что раньше все таёжные ручьи в округе весело смеялись, а теперь они стонут. Это даже не плач воды, а хриплые и тяжкие вздохи. В ответ на это и Тарас подтвердил, что всё происходит, именно, так. Оба понимали, что стонущие ручьи не только провожает в дальний путь Гогду, но и сообщают ему, что его появления уже ожидают в другом месте.

Конечно же, Тарас знал, что уже несколько недель отец не выходил с бубном ни на место своего постоянного камлания, ни на поле, ни на таёжный луг, никого из односельчан не провожал в другом пространстве до конечной точки. Он не делал так ещё и потому, что шла осенняя кетовая путина. Это время главной работы. По этой причине никто из недружелюбных шаманов и злых существ не мог напасть на Гогду. Да и вряд ли кто-нибудь осмелился бы вступить с Тумали в бой. Опасно это.

Они беседовали ровно столько, сколько им позволили Верховные Боги и Духи неба. Потом за окном пропел, будто прокричал, соловей-свистун, певчая птица (каркай). Он заржал, как лошадь, потому, что так поёт.

Улыбнувшись на прощание сыну, Гогда Гидович тихо прошептал: «За мной приехали!».