Шаманизм: онтология, психология, психотехника

Аналогичные австралийским, формы шаманских инициаций известны в Центральной Азии и Сибири, в Южной Америке. И там будущий шаман проходит через период экстатических состояний, видений, душевного потрясения, духи «убивают» его, заменяют органы его тела новыми, а в тело южноамериканского, как и австралийского, шамана вкладывают магические предметы. У бакаири и некоторых других племен Центральной Бразилии посвящаемый в шаманы – пеаи – засыпает и «умирает», его душа поднимается на небо, затем возвращается, и он пробуждается к новой жизни уже как пеаи. Обрядовое поведение шамана сопровождается состоянием транса, мнимой смерти, путешествием души в иной мир (197). Эти и другие тождественные элементы шаманского комплекса, широко распространенные, восходят к тому архаическому прототипу, из которого постепенно развились все многообразные типы и формы шаманизма.

Таким образом, анализируя деятельность шаманов, можно выделить следующие направления:

- выполнение ритуалов «инициации» и «перехода» (рождения и смерти, обретения нового племенного статуса и др.), религиозной и культовой обрядности (сезонные, праздничные, подготовки важных событий в жизни социального сообщества и т.д.);

- целительство , конслуьтирование, психотерапия;

- участие в социальной организации и политике племени, установлении законов и др.;

- поиск пропавших вещей, людей и т.д.;

- снятие порчи, сглаза и плохой кармы;

- разрешение межичностных и общегрупповых социальных проблем;

- хранение и воспроизводство знания и культуры социального сообщества (мифов, фольклора, ритуалов, обрядов и т.п.)

Как видно из всего перечисленного, выделить что-то связующее во всех этих сферах не просто. Ясно одно – шаманы были ведущими представителями своих народов, важной и неотделимой частью их культур. Люди всегда относились к шаманам очень уважительно, независимо от того, черные это шаманы или белые, сильные или слабые, принимались ли они племенем или жили отдельно ото всех. Зачастую, шаманов боялись даже после смерти. Страх перед умершими шаманами у эвенков и других народов Якутии и сегодня чрезвычайно велик (4). А на белорусском Полесье еще и сегодня боятся ходить мимо могилы колдуна (если такая имеется, то она, как правило, не на общем кладбище).

Причины подобного отношения кроются в наличии у шаманов качеств и свойств, которых нет ни у кого другого. Шаман способен входить в необычные состояния сознания. Находясь в альтернативных состояниях сознания, шаман использует «сиддхи» (магические способности) - он распознает и лечит болезни, гадает, пророчествует, ходит по углям и не замерзает на морозе, говорит с духами и богами, путешествует в другие миры. Именно способность изменять состояние сознания отличает шамана от знахаря или мага. Вся шаманская практика проходит в необычных, экстатических состояниях.

Великий антрополог и исследователь Мирча Элиаде так и назвал свой фундаментальный труд по шаманизму: «Шаманизм - архаичные техники экстаза». А знаменитый трансперсональный психолог Роджер Уолш, даже ввел специальный термин: «шаманские состояния сознания» для того, чтобы подчеркнуть специфику состояний, возникающих во время шаманских практик.

Многие великие психотерапевты (Карл Густав Юнг, Милтон Эриксон, Фриц Перлз, Станислав Грофф и др.) в этом смысле являются шаманами. В том смысле, в каком являются шаманами экстравагантные, великие, неординарные люди: политики, писатели, художники. Мы называем таких людей шаманами потому, что они могут управлять необычными состояниями сознания, использовать эти состояния, работать в этих состояниях на таких скоростях и уровнях, которые обычному человеку недоступны. Говорят, что Достоевский, Бальзак и многие другие, писали в «трансе», они не только не замечали ничего происходящего вокруг, но бывало, что, разрабатывая персонаж, они испытывали не только психологические переживания этого человека, но и перенимали его физиологические характеристики – испытывали за него физическую боль, недомогания и болезни.

Возможно, что экстатические состояния шаманских трансов, составляют один из универсальных источников лирической поэзии. Готовясь камлать, шаман бьет в бубен, вызывает своих духов-помощников, говорит «на тайном языке» или «языке животных», имитируя крики животных, особенно пение птиц. В конце концов, он достигает «иного состояния», которое всегда было основой творческого потока, стимулирующего лирическую поэзию и языковое творчество.