Шаманы крови и костей

  Она скрылась в паланкине, прислужник прикрикнул на носильщиков-рабов. Миэ выждала еще немного, разрываясь между желанием последовать за Шале - отчего Катарина звала его другим именем? - или поспешить домой. Перевесило второе. Миэ бросилась в переулок, почти физически ощущая, как магический покров сползает с нее, точно линялая кожа. На ходу таремка старалась снова и снова повторять в памяти разговор, свидетельницей которому стала. Запоминать имена. Запоминать события. Зачем Катарине понадобилась Сиранна? Впрочем, кто сейчас только не кинулся искать наследников крови Гирама. Если бы такого отыскать да приручить, и заставить слушать все, что благодетель на ухо нашепчет... Неужели Катарина так печется о благе Дасрийской империи, что готова на все, лишь бы вышвырнуть из императорского замка рхельского шакала? Волшебница с трудом верила в подобное. Однако и допустить, что леди Ластрик разыскивает наследников с целью избавиться от них - не могла. Отец прав был - Тарем слишком сильно зависим от Дасирии. Падет империя - и Тарем ослабнет, будто воин, которого разом лишили брони и меча. И Катарина не может не знать, что чем больше Шиалистан "хранит" золотой трон, тем тяжелее будет оторвать от него его рхельский зад. Что это - борьба за наследников?

  Миэ повернула за угол, прячась в тени раскидистого ясеня. Весна еще только завоевывала Тарем, но эти деревья, разбросанные по всему городу, уже успели нарядиться в свежий изумруд листвы. Таремка дождалась, пока невидимость развеется полностью, снова укуталась в нее и покинула свое убежище. Путь лежал в сторону площади. Пешая она не уйдет далеко, но лошадей и прислужников, с которыми они с отцом прибыли на заседание Совета девяти, наверняка охраняют люди Катарины. Странно, что леди Ластрик до сих пор не кинулась искать ее саму, должно быть слишком увлеклась своей новой ролью и добычей. Разоблаченный заговор, дар высшей справедливости - что и говорить, Катарина умела заявлять о себе в полный голос. Миэ мысленно пожелала ей подавиться собственной желчью.

  Торговая площадь была полна купцов. Весенние ярмарки давно стали традицией, и их устраивали едва ли не раз в неделю. Шутовские представления с куклами, купцы, что нахваливали свои товары, перекрикивая друг друга, запахи сдобы, копченостей и фруктов. Таремка не боялась быть увиденной - в такой толчее вряд ли кто-то обратит внимание, что только что толкнул пустоту. Миэ переметнулась из одного потока зевак в другой, прислушиваясь - не раздается ли откуда ржание? Услышав его, двинулась на звук.

  В палатке торговца лошадьми бурлил торг. Разодетая в пух и прах знать присматривала скакунов, беднота довольствовалась тем, что хозяин не брал денег за посмотр. Скакуны здесь были знатные: тонконогие дшиверские кобылки, грузные коротконогие рхельские тяжеловозы, эфратийские красавцы со шкурой цвета янтаря. Были у торговца и артумские рогатые. За них торгаш просил отчего-то больше, чем за остальных. Миэ, глядя на их куцые рога и едва завитую шерсть на ногах, мысленно пожурила пройдоху - лошади едва ли больше чем на четверть северной крови, уж она-то собственными глазами видела чистокровных рогатых жеребцов Берна. Покупатели же больше всего расспрашивали именно про северных лошадей, и торговец не держал язык на привязи. Дождавшись, когда между тремя покупателями разгорится торг за одного мерина, Миэ осторожно обошла торговый ряд и шагнула под навес, где дожидались своего часа кони попроще. Почуяв незнакомый запах, животные заволновались, но в такой суматохе это не выглядело подозрительным. Рабы, что присматривали за хозяйским товаром, подлили лошадям воды и насыпали свежего овса. Миэ выбрала того коня, который стоял дальше остальных. На нем висела сбруя, но не было седла. Таремка беззвучно вздохнула и, попросив Амейлин благословить ее и простить за непотребное дело, взялась за узду. Жеребец часто запрял ушами, его ноздри с шумом разошлись, втягивая чужой запах. Миэ не дала ему опомниться: стащила узду со щеколды, что загораживала стойло, и, подобрав юбку, взобралась мерину на спину. Жеребец попытался уйти от невидимого седока, но таремка крепко сжала его бока коленями, заставляя двинуться с места. Рабы не сразу поняли, что произошло, почти лениво поплелись ее сторону, но волшебница подогнала жеребца пятками, до боли вдавливая их в бока жеребца. Тот запротестовал, вскинулся и освободился из своего заточения. Рабы, что встали на его пути, разлетелись в стороны, кажется, одному из них не посчастливилось попасть под копыта мерина, но Миэ не оглядывалась.