Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Тем не менее, из своих партнеров по Большой Тройке Сталин предпочитал Рузвельта. Видел в нем более гибкого, взвешенного политика, с которым легче найти компромисс. Действительности это не соответствовало. Рузвельт был лишь более тонким и хитрым, а его решения жестко определялись установками американской “закулисы”. Но в определенных случаях эти установки совпадали с советскими интересами – хотя имели под собой иные причины. Именно это проявилось в ноябре 1943 г. в Тегеране. Черчилль упорно стоял за то, чтобы и в 1944 г. открыть фронт не во Франции, а на Балканах. Конечно, его план был чисто политическим. Англичане желали захватить под свое влияние Юго-Восток Европы, не уступить его России. А с военной точки зрения союзники, высадившись на Балканском полуострове, ползли бы от одного горного рубежа к другому – так же, как в Италии.

Однако Рузвельт уверенно поддержал Сталина. Потому что усиление позиций Англии в Юго-Восточной Европе было для американских теневых кругов не интересно. Было уже ясно, что СССР даже и без второго фронта в состоянии разгромить Гитлера. А для реаализации планов “нового мирового порядка” требовалось американское “освобождение” и военное присутствие не где-нибудь в балканском захолустье, а в ведущих европейских странах. Во Франции, Германии… И только тогда был окончательно решен вопрос об открытии второго фронта и определен срок – май 1944 г.

43. СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ “ТРЕТИЙ ПУТЬ”?

Вторая мировая еще раз перемешала русскую эмиграцию. Подавляющее большинство ее было настроено против нацистов. Отказывались сотрудничать с германскими властями, сочувствовали Советскому Союзу в его борьбе. Десятки тысяч русских сражались в рядах английской, американской, французской армий, в отрядах югославских, болгарских, итальянских, французских партизан, участвовали в организациях сопротивления. Многие отдали жизни в боях, погибли в гитлеровских застенках.

Но были и такие, кто увидел в немцах “союзников”. Генералы фон Лампе и Бискупский обращались к главнокомандующему сухопутных войск Браухичу с просьбой использовать белогвардейцев. Как уже отмечалось, немцев поддержали различные националисты. За “союз” с Германией выступал и бывший донской атаман П.Н. Краснов. Он предполагал два варианта развития событий: либо в СССР под влиянием поражений начнется восстание против коммунистов и “образуется новое правительство типа Петена-Лаваля”, т.е. марионеточная власть, которая заключит мир с немцами, либо нацисты оккупируют значительную часть страны, а на оставшейся части возникнет правительство, которое вынуждено будет принять все германские условия.

Краснов консультировал немцев по “казачьим” вопросам, вызывался поднять казачье движение. Его поддержали другие “атаманы в изгнании”, кубанский – Науменко, терский – Вдовенко, и астраханский – Ляхов. Осенью 1941 г. они обратились к нацистскому командованию и МИД, приветствуя “приближающиеся к границам казачьих земель победоносные германские войска”. Из адреса обращения – министерство иностранных дел, видно, что и они претендовали на некий суверенитет после распада СССР. Но не тут-то было. Никакие “союзники”, даже и марионеточные, нацистам не требовались. Перед началом вторжения Розенберг доложил Гитлеру, что “есть два способа управлять областями, занимаемыми на востоке, первый – при помощи немецкой администрации, гауляйтеров, второй – создать русское антибольшевистское правительство, которое было бы и центром притяжения антибольшевистских сил в России”. Фюрер отрезал: “Ни о каком русском правительстве не может быть и речи; Россия будет немецкой колонией и будет управляться немцами”.

Из белогвардейцев Бискупского и Лампе немцы сочли нужным привлечь на службу только 52 человека. В качестве переводчиков. На предложение о более активном сотрудничестве последовал отказ. После переговоров немцы все же разрешили сформировать из казаков и прочих белоэмигрантов “Охранный корпус” в Югославии. Его командиром был назначен служивший ранее в царской армии генерал Б.А. Штейфон. В составе корпуса создавались казачьи сотни для отправки на Дон и Кубань. Активное участие в этом приняли генералы Краснов, Шкуро, Абрамов. Впрочем, до корпуса соединение не дотянуло, в него записалось лишь 2 тыс. человек. И ни на какой Дон и Кубань они не поехали. Их оставили в Югославии для борьбы с партизанами, охраны путей сообщения, предприятий и шахт [79, 156, 204].