Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

Но на ход войны возрождение Веры, патриотизма и державных традиций, несомненно, имело определяющее значение. С 1943 г. гитлеровцы терпели поражение за поражением. И дело было вовсе не в подавляющем численном превосходстве русских, как порой утверждают зарубежные и перепевающие их российские авторы. Такого превосходства вплоть до начала 1945 г. не существовало [24]. Но наращивалось преимущество в технике и в качестве войск. Точно так же, как было с советскими армиями в 1941-42 гг, так и для немцев пришла пора получать сокрушительные удары, оказываться в окружениях. Войска гибли и попадали в плен то в одном, то в другом “котлах”. Если из окружений удавалось просочиться части личного состава, то терялось тяжелое вооружение, техника. Терялась и значительная доля старых, опытных кадров, заменяясь недоученными новобранцами. Для затыкания “дыр” приходилось вводить в бой новые, наспех сформированные части. А советские солдаты и офицеры в боях набирались опыта, становились профессионалами высочайшего уровня. И вооружение, техника, боеприпасы шли теперь на фронт широким потоком. В тылу советские люди, включая стариков, женщин, детей, тоже совершали всенародный подвиг, и заводы действовали в полную силу, перевыполняя планы и задания.

Приведу два примера. Один – из записок Константина Симонова, проследившего боевой путь произвольно выбранной 107-й, впоследствии 5-й Гвардейской Краснознаменной Городокской стрелковой дивизии. В 1941 г. при взятии заштатного городка Ельни она уничтожила 28 танков, 65 орудий и 750 солдат противника. Сама потеряла убитыми и ранеными 4200 человек. В 1943 г., в боях за Гомель и Городок, захватила и уничтожила 44 танка и 169 орудий, потеряла 5150 убитых и раненых. Но в 1944 г., как отмечает автор, наступает “решительный перелом в соотношении между потерями и результатами боев”. В Белорусской операции дивизия освободила 600 населенных пунктов, захватила 98 танков и 9300 пленных – потеряла 1500 человек. А при штурме Кенигсберга заняла 55 кварталов, пленила 15.100 вражеских солдат – сама потеряла 186 человек убитыми и 571 ранеными.

Второй пример – из биографии летчика-аса Николая Скоморохова. За несколько лет войны, с 1942 по ноябрь 1944 г. (до взятия Будапешта) он сбил 22 вражеских самолета. А за оставшиеся несколько месяцев до мая 1945-го сбил еще 22. Хотя, с другой стороны, почти все, с кем он начинал войну, погибли. То есть, на первом этапе войны советскому командованию приходилось бросать в сражения плохо подготовленных пилотов. А на заключительном этапе в германской авиации были уже повыбиты лучшие кадры, немцы были вынуждены использовать неоперившуюся “зелень”, и русские летчики сбивали их, как куропаток.

Однако и умения воевать, обеспеченности танками, орудиями и самолетами было для побед недостаточно – действовали еще и духовные факторы, сплавившие солдат и офицеров, фронт и тыл в единую неодолимую силу, обеспечившие готовность к подвигам, жертвам, героизму. Наступающие войска нередко спасали от оккупантов христианские святыни. В Киеве есть чудотворная Гербовецкая икона Божьей Матери, отбитая у фашистов и возвращенная Церкви маршалом Жуковым [140]. А в Белоруссии рассказывают, как священник пожаловался Жукову, что немцы увезли колокола его храма. Через некоторое время ему привезли колокола в сопровождении автоматчиков [81].

Освобождали не только православные святыни. По приказанию маршала Конева была создана особая десантная группа танкистов и саперов для спасения знаменитой Ченстоховской иконы Пресвятой Богородицы – католический монастырь, где она находится, немцы заминировали и намеревались взорвать. И тем, кто участвовал в операции, даже неверующим, Ченстоховская икона явила лик Божьей Матери. Это описал в своих дневниках один из свидетелей явления, Борис Полевой, хотя он остался атеистом и пытался объяснять случившееся с рациональных точек зрения [138]. А в ходе всенародного подвига воскресала и сама Церковь. Во время войны и в первые послевоенные годы в СССР было открыто более 14 тыс. храмов, 85 монастырей, 8 духовных семинарий, 2 академии.

Ну а в гибнущем рейхе происходили совсем другие процессы. “Провидение” покинуло Гитлера. Он перестал получать ту самую “энергию из Валгаллы”, быстро превращаясь в дряхлую развалину. Утрачивал и чувство реальности, то строил несбыточные надежды, то впадал в прострацию. А его приближенные действовали сами по себе. Спасали собственные жизни, награбленные богатства. Весной 1945 г., за несколько недель до краха Германии, вице-президент Имперского банка Эмиль Пуль направился в Швейцарию, вел переговоры с руководителями крупнейших банков о судьбе нацистских ценностей, которые уже были к этому времени депонированы в их сейфах. И 6 апреля докладывал в Берлин, что швейцарские партнеры “сохраняют в вопросах о золотых вкладах свою независимость”, и, как бы дальше не развивалась ситуация, “деловые отношения сохраняются” [10]. А в дополнение к прежним вкладам Пуль отправил швейцарским банкирам еще 3 тонны золота.