Шамбаров В. Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

И советские правоохранительные органы привлекали к ответственности всякую “мелочь” или тех, кого определяли “крайними”. А высокопоставленные лица и связанные с ними группировки оказывались неприкосновенными. Стали возникать целые отрасли “теневой экономики”, перепродающей дефициты, изготовляющей “левую” продукцию из государственного сырья, часто и на государственном оборудовании. По неофициальным оценкам, к середине 1980-х в сфере “теневой экономики” было задействовано или как-то причастно к ней до 15 млн. человек! [94]

Государство разъедалось. А контакты с Западом расширялись. Теперь в Советский Союз десятками тысяч стали приезжать иностранные туристы. Одна за другой жаловали в гости культурные, общественные, политические делегации. Во множестве поехали из-за рубежа специалисты по монтажу закупленных заводов и станков. В связи с увеличением объемов торговли прибывали делегации деловых кругов, в Москве обосновывались представительства иностранных фирм. А для облегчения расчетов в нашей стране открылись первые американские банки. Так же, как перед Февральской революцией.

58. НА ПУТИ К НОВОЙ КАТАСТРОФЕ.

В XIX – начале XX вв Запад в своих операциях по раскачке России действовал по нескольких направлениях. Во-первых, шло воздействие на молодых аристоткратов, детей вельмож и государственных деятелей. Чтобы они, заняв места отцов в структурах власти, проводили соответствующую политику. Во-вторых, западными влияниями заражалась интеллигенция, “мозг нации”, хранительница и производительница ее культуры. В-третьих, внутри России поддерживались оппозиционные организации самого различного толка. В-четвертых, создавались революционные центры за границей. Во второй половине ХХ в. раскачка СССР велась по тем же схемам.

Вместо аристократов благодатной почвой для обработки становились дети номенклатуры. Уж они-то ни в коей мере не верили лозунгам и идеалам коммунизма, поскольку сами росли на “кухне”, где эти лозунги стряпались. Росли избаловавшись и зажравшись. Но хотели большего. Что толку иметь все, если пользоваться этим можно лишь “за закрытыми дверями”, в своем кругу? А вне его требуется соблюдать массу условностей? Эта молодежь читала литературу, смотрела фильмы, недоступные для других современников. Бывала за границей, что тоже было доступно далеко не каждому. И завидовала западному материальному уровню, образу жизни.

Известный писатель В.Карпец вспоминает, что во время событий в Чехословакии все его одноклассники были на стороне чехов, и ставит себе в заслугу, что он один сочувствовал “нашим”. Ваш покорный слуга в это же время учился в школе, но все мои одноклассники были, естественно, “за наших”. А любого, кто осмелился бы объявить себя предателем, без всякого сомнения крепко отмутузили бы. Но разница заключается в том, что Карпец учился в элитной школе. Для очень-очень “избранных”. Для таких, кто потом попадал в высшие партшколы, институты международных отношений и прочие “аристократические” учебные заведения. И в 1980-х как раз они и им подобные составили поколение молодых партийных функционеров, дипломатов, управленцев…

По-прежнему культивировалось в СССР и движение диссидентов. С 1965 г. член НТС Ю.Галансков с группой инакомыслящих взялся организовывать ежегодные демонстрации в День Конституции на Пушкинской площади. Правда, в 1967 г. посадили. Осудили на 7 лет и писателей А. Синявского и Ю. Даниэля, которые под псевдонимами публиковали свои произведения за границей. Но такие дела помогали активизировать других оппозиционеров – 63 члена Союза писателей и 200 присоединившихся обратились с письмом к XXIII съезду партии с просьбой освободить осужденных. Да и за рубежом стали возникать различные комитеты в защиту инакомыслящих в СССР, проводились демонстрации, пикеты.

На самом деле диссидентов было всего несколько тысяч (а активных несколько сот). И в СССР о них почти никто и не знал. Но они действовали как раз для того, чтобы раздувать шум вокруг себя, а ориентировались сугубо на заграницу. Когда в августе 1968 г. 8 человек устроили на Красной площади демонстрацию против ввода войск в Чехословакию, ну кого они могли сагитировать? Да их сразу же и повязали. А единственными зрителями стали собравшиеся заранее иностранные журналисты. Вот и получили материал. И из воспоминаний диссидентов, кучковавшихся вокруг Сахарова, видно, что у них тоже единственным методом “борьбы” было – “Собираем пресс-конференцию!” То бишь звали нескольких зарубежных журналистов, отиравшихся в Москве, и выкладывали им какой-нибудь негатив о советской действительности [130].