Шамиль

По обеим сторонам узкого ущелья стояли войска. Боясь угодить в своих, никто не стрелял, действовали холодным оружием. Шамилю казалось, что свобода близка. Но неожиданно навстречу выбежал какой-то смельчак в бурке и папахе и выстрелил в него с расстояния около 10 шагов. Вероятно, рука его дрожала: не попал, снова двинулся на Шамиля. Будущий имам нанес удар шашкой по голове нападавшего, но тот подставил руку, замотанную буркой, и спасся. Шашка взлетала и падала, но каждый раз удачно для врага. В какой-то момент Шамиль изменил направление удара, будто собирался полоснуть по телу. Противник отвел руку с буркой, и это погубило его. Шамиль опять побежал по ущелью. На его пути снова стал противник, на этот раз офицер. Он вышел на тропу и, чуть повернувшись боком к приближающемуся, стал ждать. Когда Шамиль поднял шашку над головой, офицер внезапно сделал выпад левым коленом вперед и всадил штык ружья в грудь. Для Шамиля вокруг все зашумело, закричало, чтобы в тот же миг замереть. Увидя, что убил человека, офицер инстинктивно выпустил винтовку из рук. Но тут случилось непредвиденное. Шамиль каким-то чудом вытащил штык из груди, а затем ударом приклада свалил противника.

На пути горца более никто не становился. Но сзади кто-то бросил тяжелый камень. Удар пришелся по плечу, и бегущий чуть не упал на тропу. В это же время залп из ружей многократно отозвался эхом в горах. Пули просвистели где-то выше Шамиля. Раненое легкое клокотало в груди, силы покидали его. Еще несколько усилий — и Шамиль повернул влево. Он почти остановился и хотел прилечь, но услышал позади себя топот. Взгляд назад. Что это? Шамиль смотрел и не вериА своим глазам. К нему бежал гимринский мудун. Оказалось, вслед за Шамилем и он выпрыгнул из башни и бежал за ним, как тень, и это спасло мудуна.

Ночь провели в кустах. Голод и сквозная штыковая рана в груди мучали Шамиля. Он часто терял сознание. С рассветом беглецы поплелись в сторону Унцукуля, так как в Гимрах находились царские войска. Но в Унцукуле Шамиля не приняли. Мало того, по требованию аульской власти кунак отвел его в молельню, находящуюся далеко за селом.

«Его не оставили бы и там в покое, — писал впоследствии личный секретарь имама Мухаммед–Тахир ал–Карахи, — если бы унцукульцы не рассчитывали на его скорую смерть» Но Шамиль выжил. Через много лет губернатор Калуги генерал Чичагов спросил у Шамиля о штыковой ране, полученной в 1832 году в Гимринском ущелье. Когда, они уединились в кабинете генерала, Шамиль обнажил себя до пояса. Выше правой лопатки губернатор увидел большой рубец. Каково же было удивление Чичагова, когда на теле Шамиля он насчитал следы еще 22 ран, полученных в разные годы, в разных боях.

ОТ ГИМРИНСКОГО УЩЕЛЬЯ ДО АХУЛЬГО

Подробности прыжка Шамиля из башни и бег его по «коридору смерти» быстро стали известны в горах. Правда об этом удивительном случае переплеталась с вымыслом, рассказы обрастали новыми подробностями. Горцы, ставя превыше всего отвагу, понимали, что в лице Шамиля они имеют человека, который может занять место погибшего Кази–Магомеда. Но, как говорится, пока суд да дело, пока Шамиль понемногу излечивался от своих ран, в ауле Корода имамом был избран Гамзат–бек. Некоторые исследователи полагают, что это будто бы сильно задело Шамиля. Возможно, что его смущали и некоторые действия Гамзат–бека. Непонятно было, к примеру, почему в то время, когда мюриды и Кази–Магомед насмерть бились в Гимринском ущелье (в 1832 году), Гамзат–бек не пришел им на помощь, а раблюдал бой с горы Нарат–меэр. Почему одних ханов и беков он преследовал, а другим потворствовал? Вероятно, непоследовательность действий второго имама привела к тому, что и среди избирателей в Короде не было единодушия в оценке действий Гамзат–бека.

Дисциплинированный и умеющий не только учить, но и учиться, не только командовать, но и подчиняться, Шамиль после выздоровления решил отправиться к Гамзат–беку. Но до того, как явиться к новому имаму, он стал наводить «порядок» у себя в Гимрах.