Шамиль. Между нами только секс

– Шеф, Асхата взяли, там пиздец на улице, – быстро докладывает подбежавший к нему амбал.

– Сворачивайте мероприятие. Этого забираем, – кивает на меня. – Потом буду решать, что с ним делать. Спасибо, любимая, – обнимает своими лапами мою Лилю.

Меня выворачивает. Хочется рычать, орать и вцепиться в глотку этой мрази. Лиля льнет к нему и смотрит на меня из-под длинных пушистых ресниц.

«Так надо», – повторяет одними губами, пока он не видит.

– Ты за главного, – кидает Исмаилов Тимуру.

Лиля права. Так надо. Я внутри, Асхат у наших. Обмена не будет. У этой шикарной умной девочки здесь своя шахматная партия. Значит знала, что я приду. Ждала и вписала меня в правила своей игры.

Мы так и стоим в нише, пока за спиной Добронравова сворачивают праздник. Он молчит, я слушаю свое громыхающее в груди сердце. Его невозможно считать, но у меня складывается такое ощущение, что внутри команды Исмаилова не все так прочно, как думает сам ублюдок.

«Мы вытащим тебя, – слышу в наушнике Макса. – Уходим, – отдает команду остальным. – Постарайся не потерять маячок – снова мне. – Он умный. Отключаюсь».

И я отключаюсь.

Точный, но аккуратный удар по голове, и последнее, что я вижу, это огромные берцы Тимура Добронравова.

Глава 36

Шамиль

– Доброе утро, – как сквозь вату слышу грубый мужской голос.

Пытаюсь пошевелиться, но тело совершенно не слушается. В башке такая муть, будто я спал часов двадцать. Дергаю рукой, слышу звон цепи. Забавно…

Ладно, идем дальше.

Несколько раз сильно зажмуриваюсь и открываю глаза. Оу…

Голова резко начинает кружиться. Вестибулярка в шоке. Мы с ней думали, что лежим. Оказывается висим. Пол внизу так прикольно качается. Кажется, что я стою на неустойчивой платформе, на которой тренируют равновесие. Только это какой-то сложный уровень, потому что обычно все окей, а я сейчас меня дико тошнит.

С трудом сдерживая рвотные позывы, продолжаю обследовать пространство, в которое меня поместили.

Вокруг все серое, спина заледенела. Бетонная коробка с хреново выровненными стенами и маленьким зарешеченным окном почти под самым потолком. У стены стоит небрежно застеленная грязно-белым бельем койка.

Эпичненький вид вырисовывается, однако.

Перед глазами все еще немного плывет. Я никак не могу сфокусироваться и рассмотреть крупное тело, сидящее на стуле напротив меня. Экран его телефона, как и солнце, бьющее в окно, режут глаза. Они сильно слезятся. Снова дергаю конечностями в рефлексе смахнуть с лица влагу. Все противно скрежещет и лязгает, раздражая слух.

Сориентироваться во времени никак не выходит. Я мог быть без сознания как несколько часов, так и несколько дней. Язык прилип к небу. Во рту чувствуется неприятный привкус металла.

С улицы доносятся голоса. Говорят на арабском. М-м-м… становится все интереснее и интереснее. Мы, похоже, не «дома».

– Долго в себя приходишь, – констатирует очевидное тело со стула.

– Так вы… – язык не слушается, связки тоже. – Что за дрянью вы меня накачали? – выдаю и давлюсь собственным кашлем.

Тип поднимается, медленно подходит ближе. Теперь я могу его рассмотреть. Добронравов собственной персоной.

– Отличной дрянью. Спал, как младенец, – усмехается он. – Сейчас слушай меня очень внимательно. Я знаю, что у тебя в башке еще каша. Пройдет к вечеру, но извини, ждать, когда ты полностью оклемаешься, я не могу. Если понял, просто кивни.

Киваю. Пол подо мной снова кружиться сумасшедшей каруселью. Тяжело дыша, пережидаю приступ, фокусируюсь на Тимуре.

– Дархан знал, что вы придете. У него есть свой человек в отряде Воскресенского. Макс теперь тоже это знает. Менять тебя на Асхата Исмаилов не станет. Он разочарован и не доверяет ему больше. Раз Зверя смогли взять живым, значит он предатель. Это не так. Эта сволочь верная до фанатизма. Но Дархан имеет свое мнение на этот счет. Лилю он не отпустит. Она беременна долгожданным наследником…

Я тут же прихожу в себя. Меня словно облили ведром ледяной воды, причем не на голову, а прямо внутри, по всем органам прошлись холодные отрезвляющие струйки. По коже побежал озноб, а сердце болезненно разогналось, сбивая только успокоившееся дыхание.

– Я не знаю, что между вами произошло, но ты подвергаешь риску и ее жизнь, и свою, – продолжает Добрый, прижав мои плечи к стене. – Пока она носит его ребенка, она в безопасности. А вот ты… Тебя убьют. Сначала будут пытать, а потом грохнут. Я могу вытащить в подходящий момент.

– Без нее… я… – язык снова заплетается. Да твою же мать! – Не уйду.

– Мой муж тебе не по зубам, – слышу ее голос от двери. – Тим, оставь нас на пару минут.

Мужчина кивает, уходит и плотно закрывает дверь моей камеры. Лиля жадно впивается в мои губы, гладит по щекам, щурится, смахивая с ресниц слезы.

– Зачем ты пришел сюда, мой мальчик? Ну зачем?

– За тобой.

И мне вдруг совершенно плевать, что она беременна, что ребенок не мой. Эта женщина моя каждой клеткой своего тела, а он – неотъемлемая часть Лилии. Значит по умолчанию тоже мой. Тут просто нет иных вариантов.