Шамиль. Между нами только секс

Такой тяжелый запах стоит в этом новом клубе. Нашу группу привезли сюда для очень важного события. Здесь пройдут состязания двух сильных закрытых бойцовских клубов, где на ринг выходят дети и подростки строго до восемнадцати лет. До этого возраста доживают только самые сильные. Я надеюсь, что тоже доживу. Вгрызаться в этот мир до последней капли крови противника, до судорог в мышцах и температуры в сорок от перенапряжения я привыкла с детства.

Растяжка, разминка и тренировки до обмороков. Избиение до полусмерти за непослушание и попытки сбежать. Несколько раз треснувшие ребра, сломанная нога, вывихи, растяжения и дрянная еда, которая с трудом помогает восстанавливаться. Это стало моей жизнью с десяти лет. Я дошла до сегодняшнего турнира живой. Не собираюсь погибать и здесь.

Нас собрали в маленьком зале без окон. Душно, воняет потом до рези в глазах.

– Здесь сегодня будут важные гости, – вещает наш хозяин. – Только попробуйте опозорить меня! Неделю жрать не получите! Если выживите, – усмехается, обводя свой «капитал» ледяным взглядом. – Лиля, детка, – тянет ко мне руку. – Отойдем на пару слов.

Под завистливые взгляды ребят он уводит меня подальше.

– У тебя сегодня есть отличный шанс показать себя. Ты – звезда моего клуба, – грубыми пальцами убирает светлые пряди волос за ухо. – Косу потуже заплети, – протягивает мне маленькие острые лезвия, которые вплетаются в прическу, и она тоже становится оружием. Убить не убьет, но покалечить, отвлечь внимание вполне можно.

– Спасибо, – прячу острые пластины тонкого гибкого металла в кармашек стареньких тканевых брюк.

Если проиграю и останусь в живых, он накажет жёстче, чем остальных, потому что не оправдала его надежд и вложений.

До начала турнира час. Мы отдыхаем, бродим по коридорам клуба, мечтая каждый о своем. Самый ценный приз – выиграть свободу. Ходит такой миф среди ребят, что, если ты не сдох до совершеннолетия, тебя отпускают. Я иногда фантазирую о том, как оно там, на этой самой свободе. Чем живут люди, которым не надо выживать ежечасно. Даже о любви думала. Можно ли полюбить меня вот такую? Дикую оборванку, которая ворует книги у хозяина и читает их до утра, чтобы разбираться с психологии, знать анатомию, географию, ориентироваться на местности в экстремальных условиях и еще много-много всего взахлеб до рассвета. А потом «переваривать», раскладывать по полочкам, усваивать и применять на ребятах из своей команды, охране и на ринге.

Меня боятся даже свои. Я сплю отдельно, чтобы не убили ночью. Под подушкой нож, и я отлично умею его применять. Иногда мне кажется, что во мне не осталось души, а иногда, что она рвется к чему-то светлому. Мне хочется жить. Я столько всего не видела. Столько всего вокруг можно еще узнать.

– Пора, – охранник сдергивает со скамейки, на которой я только удобно устроилась.

– Руки! – выворачиваюсь из его цепких лап. Он надменно усмехается и толкает в спину.

– Когда-нибудь я тебя трахну, строптивая кошечка, – слышу в спину.

– Рискни, – усмехаюсь, не оборачиваясь. – Без яиц оставлю, – добавляю еще тише, но он слышит и смеется над моей угрозой.

Под нагоняющую адреналин музыку мы выходим в зал. Пока готовятся первые ребята, осматриваюсь. Мое горло вдруг перехватывает, когда взгляд натыкается на черные как ночь глаза.

Красивый мужчина с грацией опасного хищника смотрит прямо на меня. Уголки его губ медленно растекаются в улыбке. Он плавно кивает мне головой. Оглядываюсь, но сзади уже никого нет. Я, оказывается, одна замерла на этом месте.

Давно по спине не ползал такой липкий, ледяной страх, как сейчас. Передернув плечами, скидываю его с себя, поднимаю голову выше и ухожу с поля зрения странного мужчины. Теперь ему меня не видно, а вот мне его – отлично. Наблюдаю за тем, как он ищет меня. Не находит. Подзывает охранника. О чем-то с ним говорит.

Переключаюсь на ринг. Там во всю идет бой с переменным успехом. Мы потеряли уже двоих бойцов, но переживать об этом я буду потом, когда никто не видит. У нашего соперника минус один. Внимательно наблюдаю за ними, изучаю поведение, нахожу схожие детали.

Почему никто не видит, что во втором раунде все они сначала уходят в глухую оборону, а потом наносят удар непривычно, с левой, деморализуя соперника не несколько мгновений? Этого достаточно, чтобы уронить и добить, либо заставить сдаться.

Хочется крикнуть: «Вы ослепли?!». Самонадеянность хуже глупости. Смертельно опасно быть ненаблюдательным в нашем деле.

К середине мероприятия становится понятно, что сдавшихся здесь не будет. Это бой на выживание. Вообще без правил.

Проверяю лезвия в косе. Они хорошо зафиксированы, но и вытащить смогу, если понадобится. А судя по резаным ранам на теле наших ребят, они мне очень пригодятся.

Счет примерно равный. В зале стоит постоянный гул голосов, смешавшийся с музыкой и сигаретным дымом. Человек с улицы здесь даже дышать не сможет, а нам нормально. Привыкли.

Меня вызывают на ринг одну из последних. Против меня ставят девушку крупнее и сильнее физически. Ее взгляд обещает мне долгую и мучительную смерть. Своей улыбкой обещаю ей тоже самой.