Шамиль. Между нами только секс

Дочка растёт и откровенно пользуется любовью своего отца. Эта хитропопая принцесса знает, что Шам не может на неё долго злиться и стоит ей накосячить, она бежит к нему и тихонечко шепчет на ухо: «Папа, я там любимую мамину чашку разбила нечаянно». И все. Наш папа тут же тает от этих их доверительных отношений.

На самом деле Шамиль довольно строгий отец, но Диля на него не обижается, потому что мы учим её с детства, что за свои слова и поступки надо уметь нести ответственность.

– Мамочка, а мы пойдём встречать папу на улицу? – дочка нетерпеливо ерзает на стуле.

Даже не верится, что ей уже шесть. Муж активно настаивает на втором ребенке. Я уже почти готова сдаться. Вот отдадим Дилию в школу и можно попробовать. Должна же я подарить своему горячему восточному мужчине сына.

– Да, малыш. Ты дописала? – заглядываю в её тетрадку с домашним заданием из подготовительной группы. – Диль, ну опять неаккуратно. Не надо так черкать, если не получилось. Я же тебе говорила. Ладно, беги одеваться. Пойдём погуляем.

Шам из командировки сегодня должен вернуться. Я с самого их отъезда с Максимом не нахожу себе место. Муж звонил, говорил, что все нормально. Но сама поездка с Воскресенским вызывает тревогу. Интуитивно чувствую надвигающуюся беду. Пыталась отогнать от себя это чувство, но оно прочно засело в груди.

Диля вернулась из детской в укороченных модных брючках, голубой футболке под цвет глаз и приталенной жилетке на поясе-шнурке вместо пуговиц. В руках у дочки расчёска и две резинки. Одна чёрная, под цвет костюма, вторая голубая – под футболку.

– Моя модница, – улыбаясь, заплела непослушные тёмные волосы в две длинные косы.

– Ты грустишь, – замечает мой внимательный ребенок. – По папе скучаешь?

– Конечно, – целую её в лоб. – Одевай кроссовки. Я сейчас быстро соберусь.

Мы спустились с ней во двор, где уже играют на площадке девчонки-ровесницы, с которыми дружит дочка. Я показала ей, где буду находиться. Отошла подальше от общительных мамочек, устроилась на скамейке под деревом.

Я не вписываюсь в этот круг. Мне проще общаться с мужчинами, выйти в спарринг с мужем в спортзале, чем обсуждать «мыльные оперы» и последние сплетни двора.

На мои глаза ложатся большие ладони.

– Ты думаешь, я тебя не узнаю? – с улыбкой глажу их пальцами.

Долгий поцелуй в щеку с довольным урчанием, прикосновение колючей щетины и родной запах лишь подтверждают, что мне необязательно видеть мужа, чтобы знать, что это именно он.

Шамиль садится рядом на скамейку, смотрит, как увлечённо носится по площадке его дочь, пока не замечая вернувшегося папу.

– Что случилось? – спрашиваю у него прямо.

Муж молча скрещивает наши пальцы, образуя замок из ладоней. Подтягивает к губам, целует, трется небритой щекой.

– Шам! – рычу на него.

– Папочка!!! – счастливо завизжав, к нему несётся Диля.

Папочка поднимется, ловит её на подлете, подкидывает вверх, кружит под завистливые взгляды окружающих нас взрослых.

– Я привёз тебе подарок, принцесса, – Шамиль ставит дочку на землю.

На шею надевает простой деревянный кулон на тонкой чёрной верёвочке. На нем вырезаны арабские символы. – В нем живёт частичка моей души. Он будет всегда тебя защищать, – его голос садится, а мне становится нехорошо.

– Спасибо, папочка, – Диля крепко обнимает его за шею. – Я буду его беречь. Можно мне ещё немного поиграть с девочками

– Конечно. Беги. Мы с мамой будем тут. А это для тебя, – на моём запястье затягивается браслет. Тоже простой, веревочный, с тонкой деревянной пластинкой на которой красуется темная гравировка. – Здесь написано…

– Я знаю, что здесь написано! – шиплю на него. За годы, проведённые с мужем, я немного выучила его родной язык. – Ты объяснишь мне, что происходит? Что за прощальные подарки, Шам? – теперь мой голос выдаёт меня. Хочется плакать и одновременно дать ему в морду за эту нервотрепку.

– Вам придётся уехать, – муж смотрит мне в глаза. – Я отвезу вас к своим очень дальним родственникам в небольшое поселение, расположенного в глубине моей малой родины. Там вас никто не найдёт. Придётся подчиниться традициям семьи, но зато вы будете в безопасности.

– Уехать? Надолго?

– Я не знаю, Лиль, – он прижимает меня у себе. – Месяц. А может год.

– Нет, – тут же возражаю.

– Да. Без вариантов. Ты знала, что у твоего бывшего мужа было два брата?

– Я про одного-то не знала, пока вы его не грохнули! – рычу на него, пытаясь уложить в голове новость об отъезде.

– Ну вот, второй брат, тоже не родной, но кровный – это и есть последнее, самое сильное звено в этой цепи после Дархана. Он приходил в себя после разрушения империи. Собрал силы, средства, поддержку и выполз из тени. Я не стану вами рисковать. До тех пор, пока мы полностью не закроем этот вопрос, вы будете жить далеко отсюда. Я буду приезжать. И мы все время будем на связи. Я тебе обещаю, как только все закончится, я сразу же вас заберу. Это последний гештальт, Лиль. Мы должны закрыть его без потерь.

– Диля? Нам же в школу… – сглатываю слезы.