Шань

Корабль, принадлежащий Фану Скелету, стоял на якоре возле причала метрах в трехстах от береговой линии. Это была стройная, щеголевато выглядевшая яхта, мощности двигателя которой хватило бы на то, чтобы обогнать самые быстрые полицейские катера. Она была выкрашена в цвет ночного моря, что делало ее почти невидимой в сумерках даже на достаточно близком расстоянии.

Расспросив одного из членов экипажа, Блисс выяснила, что капитан — некий Малаец. Не прошло и двадцати минут, как он объявился собственной персоной. Высокий, смуглый, с атлетически сложенной, хотя и уже несколько погрузневшей фигурой, поэтому на нем весьма забавно смотрелись майка с короткими рукавами и узкие, вытертые джинсы. Лицо его украшали огромные, набриолиненные до блеска усы. На вид ему было не больше тридцати пяти.

Моряк, тот самый, с которым разговаривала Блисс, остановил его, и они с минуту о чем-то беседовали. Наконец Малаец кивнул и, отстранив подчиненного, пересек причал, приблизившись к месту, где в ожидании стояла Блисс.

Прищурившись, он посмотрел в сторону восходящего солнца и равнодушно спросил:

— Вам нужен капитан этого судна?

— Мне нужен Фан Скелет.

Малаец извлек из кармана наполовину измятую самокрутку. Некоторое время он старательно выпрямлял ее, затем еще столько же прикуривал.

— Нам не о чем говорить, — сказал он в конце концов, выдохнув облачко сизого дыма.

— У меня есть кое-что, что я хочу продать, — заметила Блисс.

— Ты? — Он рассмеялся и покачал головой. — У тебя нет ничего, за что бы я согласился заплатить. Разве что... — Он оценивающим взглядом окинул ее фигуру.

— Я продаю опалы, — ровным голосом сказала Блисс.

— Ты заставляешь меня попусту тратить время. Он повернулся, собираясь уходить.

— Огненные опалы из Австралии, — продолжала она. Ты знаком с ними? Он опять затянулся.

— А как же. Я знаком со всем, что имеет цену, а свою цену имеет все.

Блисс уловила его интонацию. Малайцу явно нравилось ощущать свое превосходство, и она решила воспользоваться этим.

— Знаком настолько хорошо, чтобы оценить вот это? — Она протянула ему камень.

Хмыкнув, Малаец взял его. Повертев камень в руках, он посмотрел его на свет. Затем, отвернувшись, сплюнул в воду и вернул опал Блисс.

— И это все? — осведомился он. — Давай-ка, проваливай отсюда.

— Нет, не все, — ответила она, нисколько не расстроившись. — У меня есть еще сотня таких же.

—Такого же качества? — Блисс заметила, что он уже не так торопится уходить.

Она молча кивнула.

— Ты знаешь их цену?

Блисс взглянула ему в лицо и увидела на нем то самое выражение, которого она и добивалась. Теперь стоило ей допустить хоть малейший промах, Малаец тут же накинулся бы на нее.

— Да, цену я знаю. — Она добавила резкости в голос.

— Тогда назови ее. И если она...

Однако Блисс уже энергично трясла головой.

— Нет, так не пойдет, — твердо заявила она. — Я скажу цену только Фану Скелету.

— Кому?

— Ты интересуешься опалами?

— Только если они продаются но сходной цене.

— Что ты скажешь Фану, если я продам камни его конкуренту?

Малаец промолчал в ответ.

— Ведь Фан занимается опалами.

Он задумчиво разглядывал гаснущий огонек на конце сигареты.

— Я не знаю, кто ты такая.

Выдержав его холодный, подозрительный взгляд, Блисс протянула Малайцу опал.

— Отвези его Фану — промолвила она. — Может быть, это облегчит твою задачу.

Малаец бросил окурок в воду. Он уже принял решение.

— Заходи на борт, — кинул он Блисс, не обращая внимания на камень. — Мы отплываем через три минуты. Когда они уже отчалили, он взял Блисс за плечо.

— Ты либо очень умна, либо очень глупа, — задумчиво промолвил он. — Одно из двух. Интересно, что?

* * *

Даниэле никогда прежде не приходилось бывать в Звенигороде, но она немного слышала о нем и догадывалась, что удивительная влюбленность Малюты в Москву-реку повлияла на его выбор места для дачи. Проезжая в “Чайке” мимо знаменитого Успенского собора, она удивилась тому, что он более походил на цитадель, нежели на мирный храм слуг божьих.

Даниэла очень надеялась, что хотя бы на пару выходных дней сумеет избавиться от зловещего присутствия Малюты, который уже, кажется, заполнял собой каждую клеточку ее сознания. Надежду на это ей подавало главным образом то обстоятельство, что он укатил на свою дачу под Звенигородом... Было еще довольно рано, когда Даниэла распахнула окно в одном из своих кабинетов, из окон которого была видна окружная дорога. Сразу за темной полосой шоссе начинался лес, и оттуда доносился весенний щебет первых птиц. Машин в эти часы на дороге было не так много.