Шань

— Вот это-то и самое загадочное. И пугающее. Какая у них может быть общая цель? Вряд ли развал только йуань-хуаня,как я думал вначале. Эти акулы загрызли бы друг друга в погоней за добычей. Нет, речь идет о чем-то другом. О чем-то, что мы пока не знаем.

Солнце, долго прятавшееся за тучами, скрылось за горными пиками. Теперь его лучи, отражаясь от облаков, создавали на плато странное освещение. Однако жара не спадала.

— Что, если все дело в тебе? — спросила вдруг Блисс. — Что, если их цель — уничтожить тебя?

— Именно здесь, в Шань? Вряд ли.

— Это едва ли не единственное место, где твоя смерть осталась бы незаметной, — вернулась она к своей прежней мысли. — И, возможно, не отмщенной.

Джейк внимательно посмотрел на нее.

— Ты хотела бы, чтобы я сказал: “Ладно, давай удерем отсюда и вернемся в Гонконг?”

— Если начистоту, да, хотела бы, — призналась Блисс.

— Но я знаю, что бесполезно надеяться на это. Теперь ты уже не повернешь назад.

— Ты права.

— Но вот вопрос: почему? У меня есть одно объяснение, но я надеюсь, что оно ошибочное.

— И в чем же оно состоит?

— В том, что ты хочешь умереть.

Джейк взглянул на задремавшую у него на руках девочку, потом снова поднял глаза на Блисс.

— Марианна, помнится, говорила мне то же самое. Да и первая жена тоже.

— Значит, в моем предположении есть по крайней мере доля правды?

Джейк почувствовал напряжение в ее голосе.

— Нет. Я думаю, что нет, — ответил он.

— Тогда что же ты делаешь здесь, превратив себя в добровольную мишень? Защищаешь “Общеазиатскую”, uyan.b-хуань,мечту своего отца?

— Все вместе. Да. Защищаю.

— Нет! — горячо воскликнула Блисс, разбудив девочку.

— Ты пытаешься успокоить свою изнемогающую под бременем вины совесть. Ты продолжаешь упорно твердить себе, будто ты несешь ответственность за гибель отца. Как будто, владея умением погружаться в ба-маак,ты сумел бы отразить нападение дантай.На самом же деле и с ба-мааком,и без него результат оказался бы одним и тем же. Судьба, Джейк. Почему ты не прислушиваешься чаще к голосу своей китайской крови? Смирись с судьбой, постигшей твоего отца. Я знаю, что он смирился. Это просто такая судьба, что он погиб. И это тоже судьба, что ты был далеко, когда это случилось. Неужели ты думаешь, что с помощью ба-маакатебе быстрее удалось бы справиться со шпионом? Или, зная о том, что эта женщина у тебя на хвосте, ты привел бы ее на джонку, где ждал тебя отец?

Джейк промолчал в ответ. Ему нечего было сказать:

Блисс была абсолютно права. Даже если бы не лишился он тогда своей уникальной способности, ничего бы не изменилось. Его отец все равно бы погиб. Судьба.

Он снова посмотрел на девочку. Она спала довольная, крепко ухватившись во сне за рубашку Джейка, словно это помогало ей чувствовать себя в большей безопасности.

— Странные мысли иногда приходят мне в голову, — тихо промолвил он. — Сейчас я скучаю по своей дочери больше, чем в те времена, когда она была жива и находилась в составе триады, орудовавшей на границе.

Его глаза встретились с глазами Блисс.

— Хуже всего то, что мое самое мучительное воспоминание о ней является одновременно и самым правдивым. Ибо это она, а не я, испытывала желание умереть, Блисс. Моя единственная дочь.

Если бы спасенная им только что девочка увидела его в эти мгновения, то наверняка бы заплакала, ибо ее крошечные ручки не смогли бы утереть те слезы, что катились по его лицу.

* * *

— Он уже в пути!

Чень Чжу весь сиял от радости. Мгновением раньше он снял с головы наушники и выключил рацию.

— Хуайшань Хан, — позвал он. — Я только что разговаривал с Белоглазым Гао. Как вы и планировали, Джейк Ши направляется сюда.

Он остановился на пороге комнаты. Старый министр, скрючившись по обыкновению, сидел в плетеном кресле. У его ног расположилась девушка. Они держали друг друга за руки. Казалось, они оба спали.

Что да странная близость между уродливым стариком и молоденькой девушкой, —подумал Чень Чжу. — Интересно, какие чувства онаиспытывает по отношению к нему. Любовь, ненависть, страх? Возможно, и то, и другое, и третье. Определенно “промывание мозгов” сделало ее совершенно другим человеком. Впрочем, кому было доподлинно известно, на что она способна? Теперь она превратилась в орудие мести в руках Хуайшань, Хана. Она, дочь Джейка Мэрока Ши.