Читаем Шандор Петефи полностью

Шандор Петефи

Мужчина, будь мужчиной,А куклой — никогда,Которую швыряетСудьба туда-сюда!Отважных не пугаетСудьбы собачий лай, —Так, значит, не сдавайся,Навстречу ей шагай!Мужчина, будь мужчиной!Не любит слов герой.Дела красноречивейВсех Демосфенов! Строй,Круши, ломай и смелоГони врагов своихИ, сделав свое дело,Исчезни, словно вихрь!Мужчина, будь мужчиной!Ты прав — так будь готов,Отстаивая правду,Пролить за это кровь!И лучше сотню раз тыОт жизни откажись,Чем от себя! В бесчестьеК чему тебе и жизнь!Мужчина, будь мужчиной!Ведь не мужчина тот,Кто за богатства мираСвободу отдает!Презренны, кто за благаМирские продались!«С котомкой, но на воле!» —Пусть будет твой девиз.Мужчина, будь мужчиной!Отважен будь в борьбе,И ни судьба, ни людиНе повредят тебе!Будь словно дуб, который,Попав под ураган,Хоть выворочен с корнем,А не согнул свой стан!

Нам думается, что это стихотворение заключает первое действие любви Петефи к Юлии, и с него же начинается другая эпоха в поэзии Петефи, приведшая его прямо к революции 1848 года.

<p>«КАК ЖИЗНЬ ХОРОША!»</p>

Грустные вести ожидали его в Пеште. Отца, «доброго старого трактирщика», предали суду за то, что он задолжал несколько сот форинтов. Был уже назначен и день продажи с торгов его имущества. Стало быть, отец с матерью могут очутиться на улице.

С ним толкуем, как он в гору шел сначала.То-то красота — ни горя, ни заботы!Дом и сад плодовый, земли, капиталы,Лошадям, волам тогда не знал он счета.Капитал уплыл в карманы к компаньонам.Дом унес Дунай со скарбом и одежей.Обеднел трактирщик в возрасте преклонном,Будь ему во всем благословенье божье!

Надо раздобыть денег, и притом немедленно! Но к кому обратиться? Петефи мысленно перебрал всех друзей, которые были бы рады помочь ему. Но все они так же бедствовали, как и он сам… «У венгерского писателя никогда не было в запасе денег больше чем на четыре дня вперед», — с горечью писал Янош Вайда. И другие тоже вспоминали, что, например, приятель Петефи, Альберт Палфи, не ужинал обычно, ибо на это у него денег не хватало; второй приятель Петефи, Альберт Пак, сам чинил и латал свою одежду. Это в то время, когда какой-то венгерский магнат, катаясь в своем экипаже по Парижу, выкинул шкатулку с драгоценностями, ибо она мешала ему протянуть ноги. А в шкатулке той драгоценностей было на двадцать тысяч форинтов. Шла молва и про одного венгерского графа, который, принимая у себя в замке императора, зажигал свечи в спальне его величества тысячефоринтовыми банкнотами.

После долгих размышлений и колебаний Петефи решился обратиться за помощью к «одичавшему» графу Шандору Телеки, с которым, как мы помним, он познакомился и подружился во время надь-каройских выборов. Петефи написал ему письмо:

Перейти на страницу: