Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате

— Мне кажется, дело тут вот в чём. Может-то он может, но, во-первых, новая должность ему пока не по зубам. Блюстительскую печать-то он получил, как и номинальный контроль над тремя министерствами, включая своё бывшее, а вот с лояльностью новых подчинённых всё гораздо хуже. Сыма Вэньлуань долго выстраивал аппарат под себя, и заменить всех его людей на своих — дело небыстрое. Между тем поход уже объявлен, и наверняка у императорского шурина, помимо открытой, есть и какие-то тайные цели. Возможно, где-то нужны будут победы, а где-то — поражения, и ему может быть проще «затыкать дыры» губернаторскими войсками, чем возиться с собственными нелояльными чиновниками. Мне кажется, по факту он остался со всё тем же министерством столичной безопасности, его силы и будет отправлять на самые щекотливые задания, а уж массы добавит за счёт областей. А массы в таком деле чем больше, тем лучше — всё-таки в этой войне он хочет победить.

— А насколько он может полагаться на губернаторов? — подал голос Хуан.

— Наш запуган, потому что не уберёг Вэйминьского князя. Чжаоский — потому что вовремя не выжег это крысиное гнездо. У яньского с Шэном давняя ссора, но против императорского шурина он, уж простите, трусоват и дрябловат, а потому захочет выслужиться и замять прошлое. А циский — практичен и не станет перечить ему в такое время. Мороки с ними гораздо меньше, чем с благородным чиновничеством из Дворца Львиных Ступеней. Шутка ли дело — половина из них носит фамилию Сыма!

— А вы говорили, книга будет скучной! — рассмеялся я. — Сколько красочных деталей, господин Гун!

— Это всё цитаты, — с улыбкой отмахнулся он. — Благодаря таким учёным посетителям, как вы, мне удаётся, не покидая Инчуаня, бывать и в Тайцзине, и в дюжине областных столиц. Без них о чём я мог с вами поговорить? О том, что зелень дорожает, что хорошего чая не дождёшься по полгода, а хороших произведений — и того дольше. Вы ведь не такой беседы ждёте. Вот и приходится припоминать, что́ интересно учёным мужам, корчить из себя знатока политики и стратегии.

Я заметил, что от всех этих разговоров Хуану становится не по себе. Когда мы уже собирались уходить, он спросил Гуна:

— Полагаете, императорскому шурину удастся уничтожить «дикий край»?

— При желании — разумеется, — ответил хозяин «Даров бамбука». — Оно ведь как гнойник: вскрой — само растечётся. Это только в романах разбойное братство держит строй, как звёзды на небе.

Едва мы оказались на улице, Хуан Чжэлу ожесточённо сказал:

— Я обязан быть там. Высокочтимый старший брат, вам лучше последовать совету и двигаться на юг, я же попробую пробраться в «дикий край».

— Брось! В Чжао мы отправимся вместе!

Почему я так сказал? Боялся путешествия в одиночку? Действительно хотел побыстрее добраться на Дуншань? Или рассчитывал вразумить Хуана и сделать из него добропорядочного человека? Или человека, которого я сам впоследствии мог бы использовать?

Не знаю.

Хуан глубоко мне поклонился и сказал, что никогда не забудет моей самоотверженной доброты.

Теперь нам нужно было найти способ пересечь границу Чжао. В той же префектуре находилось крупное селение Хэлань, и уже через пару часов после беседы в «Дарах бамбука» мы стояли перед местным ломбардом, хозяином которого значился некто Цзэн Фу. С порога было становилось ясно: здесь полным ходом готовятся к переезду. У самой стойки громоздились друг на друге обвязанные бечевой тюки, корзины, ящики и свёртки, а проворные слуги то и дело подносили новые. На звон наддверного колокольчика к нам вышел сам господин Цзэн, человек на редкость некрасивого сложения: сухой, долговязый, с чрезмерно длинной шеей, которую венчала несуразно маленькая голова, при этом кисти рук выглядели какими-то огромными и походили на грабли — ни дать ни взять дух преисподней, отправленный адским ямынем на ловлю грешников. Впечатление усиливалось от того, что на лице его не было вообще никаких эмоций, а взгляд был отсутствующим, словно задёрнут пеленой.

— Я вернулся от оценщика, — сказал Хуан Чжэлу без предисловий и даже без приветствий. — Он говорит, что с вазой не всё так просто. Взгляните ещё раз.

Цзэн тут же словно очнулся от сна. Взгляд прояснился, на губах возникла угодливая улыбка:

— Скворец, вот так встреча! — пробормотал он, потом уже громче добавил: — Судари, нижайше прошу меня простить, сейчас я занят другими делами, но подходите дня через два, утром.

Хуан мгновенно развернулся и вышел, я вместе с ним. Я и сам догадался, что всё услышанное — вроде пароля и отзыва. Мой спутник лишь подтвердил мои догадки. Закладная лавка Цзэн Фу была одним из форпостов «дикого края» в области Вэй. Нечистоплотный ростовщик охотно и умело сбывал награбленное, снабжал бандитов сведениями о планах властей и местных торговцев и при необходимости размещал разбойные партии в пустующих домах в разных частях Хэланя. Именно здесь была точка сбора молодчиков Чжан Сугуна, и даже странно, что Цзэн так затянул с переездом (точнее — побегом), ведь кровь обитателей Баопина отчасти была и на нём.