Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Никто не произносил ни звука. Тишину нарушал лишь цокот лошадиных копыт да крики торговцев рыбой, раздававшиеся с вымощенных брусчаткой улиц за окном. Послышался резкий свисток поезда, и старший сын Врассуна почему-то почувствовал слабость в ногах.

Патриарх семьи Врассунов сидел, сложив пальцы обеих рук домиком. Все ждали. Им уже много раз приходилось терпеливо ждать, когда Элиазар Врассун заговорит. Наконец он расцепил пальцы и поскреб длинными ногтями правой руки свой морщинистый череп, покрытый редкими седыми волосами. Он помнил славные дни в Багдаде, когда, примостившись сбоку на лошади, ехал с отцом от великого визиря. В то время их окружала слава трона. А потом последовало изгнание. Они, конечно, знали, что рано или поздно это случится, и уже перевели свои активы в Лондон, Париж и, главное, в Калькутту.

«Калькутта…» — мечтательно подумал старик.

— Калькутта раньше… — произнес он вслух.

И повторил слово «раньше» так, словно это было очень, очень далеко. Затем отбросил эту мысль в сторону, поскольку теперь на горизонте маячил Китай.

«Калькутта — мать всех драгоценностей», — подумал он с цветистостью, присущей его родному фарси.

Вечерело. Вскоре Элиазару предстояло отправиться на встречу с сумасшедшей девчонкой, что он делал всегда в одно и то же время каждый четверг с тех пор, как отобрал у нее ребенка. Он считал это своей обязанностью, хотя свидания с ней неизменно расстраивали его, а Бедлам [12]находился так далеко.

Старик повернулся к Ари и знаком велел ему приблизиться. Молодой человек почтительно склонился к отцу.

— Как скоро после подписания договора состоится земельный аукцион? — спросил Элиазар.

— Существует надежда, что он будет проведен вскоре после окончания конфликта, когда бы это ни случилось. Может быть, ранней весной, но сейчас сложно сказать, насколько упорным будет сопротивление китайского императора. В Форин-офис сейчас заканчивают разрабатывать последние детали будущего договора.

— Надеюсь, в Форин-офис этим занимаются наши люди?

— Разумеется, отец.

— Через какое время после этого мы получим право экстерриториальности?

Молодой Врассун не нашел, что ответить.

Врассун-патриарх покачал головой. Не в первый раз он задумывался: хватит ли его первенцу сил удержать все, что было создано им самим? Старик сомневался в этом. К счастью, его младший гораздо крепче нутром. Патриарх посмотрел на первого из своих китаистов.

— А что скажешь ты, Сирил?

— Поначалу все было очень просто, сэр. Китайцы в своих заливах нападали на корабли с опием в точности так же, как шотландцы могут напасть на грузовое судно, перевозящее «Гленливет» [13]в заливе Ферт-оф-Форт.

Если это была шутка, она никого не насмешила. Наконец Врассун-патриарх произнес:

— А теперь?

— Теперь все не так просто, сэр.

— Почему что-то вообще должно быть простым, Сирил? Ты работаешь на меня уже почти двадцать лет. Помнишь ли ты хотя бы один случай, чтобы принятие важного решения было простым?

— Согласен, сэр. Но китайцы не такие, как месопотамцы или индусы. Они надменны. Сейчас, например, они убеждены в том, что выигрывают войну.

Какое-то время Врассун-патриарх размышлял. Затем поглядел на карманные часы. Сумасшедшая девица уже наверняка заждалась его.

— Спрос ничто не может обуздать, Сирил. Если в том или ином продукте есть потребность, если его хотят, жаждут, никакая сила на земле не в состоянии остановить эту волну.

«Плавание по волнам грез неудержимо», — подумал патриарх.

— Если бы только правительства усвоили эту истину, — произнес он вслух, — жить в нашем мире было бы гораздо легче и спокойнее. Легализуйте продукт, обложите его налогом, и выиграют все.

— Не могу не согласиться, сэр, но китайские власти не признают, что их народ испытывает и всегда будет испытывать потребность в большом количестве нашего опия.

— Дураки! Они думают, что способны изменить человеческую природу. Считают себя богами на грешной земле?

— Возможно, сэр. Возможно, именно так они и думают. Они готовы вести долгие войны, готовы проиграть сейчас, чтобы победить в будущем. Это подтверждает вся их история. К примеру, вот уже более двухсот лет ими правят маньчжуры, которые вовсе не являются китайцами. Но уже давным-давно китайская культура соблазнила их, и теперь они во многих отношениях стали китайцами в большей степени, нежели сами хань.

— В таком случае позиции этих властителей-инородцев наверняка можно подорвать.