Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

В каюте повисло долгое молчание. Волны все громче ударялись о деревянные борта джонки. Все знали, что грядут смерти, много смертей, и они будут способствовать этому ради того, чтобы сбылось Пророчество. Никто из собравшихся в каюте потомков Избранных не был свободен от сомнений. Никто не мог похвастать тем, что в разное время у него не возникало вопроса, с какой стати две тысячи лет назад на Священной горе на их предков взвалили столь тяжелое бремя обязательств. Но при этом никто из них не осмеливался встать на пути к обещанному в будущем величию.

Многое из Пророчества уже сбылось. Чужеземцы вторглись в Китай, заняли императорский трон, не устояв перед богатством и роскошью этой страны, пришли Белые Птицы на Воде, и наступила Тьма. Но ей предстояло стать еще более непроницаемой и принести много смертей.

— Что будет, если Пророк одержит победу? — спросил юный Конфуцианец, хотя на самом деле ему хотелось задать другой вопрос: «Какую роль будут играть конфуцианцы в Китае, оказавшемся под властью тайпинов?»

— Если ему удастся захватить весь Китай, не вернется ли он потом и не потребует ли и Шанхай тоже? — снова спросил он, потому что на его первый вопрос никто не ответил.

— Этого не должно случиться, — немного подумав, сказала Цзян. — Пророк — всего лишь оружие, но никак не конец. — Она знала, что Пророк скорее сожжет Шанхай дотла, чем допустит возведение Семидесяти Пагод.

— Как лучник, пустив стрелу в небо, может знать место, где она упадет? — процитировал предупреждение своего отца Конфуцианец.

Цзян, почувствовав тревожный подтекст в словах юноши, посмотрела на него долгим взглядом, затем повернулась к Телохранителю:

— Это твоя работа. Пришло время возродить Гильдию убийц, чтобы, когда придет пора, покончить с Пророком.

Телохранитель снова подумал о своем сыне и племяннике.

— Сумеет ли избранный тобой убийца показывать фокусы, жонглировать и делать акробатические трюки? — удивила своим вопросом Цзян.

— Да, но…

— Хорошо, — перебила его Цзян. — Когда ты выберешь того, кому предстоит возродить Гильдию, пришли его ко мне.

Глава двадцать девятая СЕТТЛЬМЕНТ И ТАЙПИНЫ Лето 1852 года, через двадцать месяцев после начала тайпинского восстания

Ричард с трудом сдерживал смех, наблюдая за происходящим в его частных покоях на окраине знаменитых садов Юйюань, или Садов Радости, хотя он прекрасно понимал, что ничего особо смешного тут нет. Ни гармоничные линии панелей из красного дерева, ни глубокий неподвижный пруд с ярко-оранжевыми карпами и горбатым мостиком, ни покой и благолепие, царящие в безукоризненно ухоженных садах, не могли снизить градус враждебности, царившей в комнате. Даже добраться в это проклятое место стало почти непосильной задачей после того, как маньчжуры в этой части города потерпели поражение от «Братства малых ножей», одного из многочисленных тайных обществ ханьских триад. [50]

Торговцам было все равно, с кем иметь дело — с лживыми маньчжурами или откровенными бандитами из триад. Никто не верил в то, что триады удержат контроль над Шанхаем надолго. Они уже начали драться друг с другом.

Это не волновало ни английские, ни французские, ни американские власти. Триады со временем сами по себе расползутся по своим крысиным норам. А вот тайпины, эти религиозные фанатики, представители которых сидели сейчас по другую сторону стола от комитета торговцев, контролировали уже третью часть Срединного царства, включая его древнюю столицу Нанкин, обладали значительной властью и решительно выступали против употребления опия их народом.

Каждый раз, когда торговцы говорили, а Ричард переводил, тайпины отвечали все более угрюмыми взглядами.

Делегацию тайпинов возглавлял не их лидер Хун Сюцюань. Главный, который сидел прямо напротив старого Врассуна, называл себя Западным Царем. Таких «царей», как он, было, по всей видимости, пять. Ричард мысленно улыбнулся, подумав, какое направление должен символизировать пятый Царь. Однако в остальном в повстанцах не было ничего забавного. Тайпины вышли из убежищ в горах чуть менее трех лет назад. И хотя поначалу они проигрывали в схватках с маньчжурами, их ряды быстро росли, и вскоре последовали победы.

Ричард думал: имеет ли отношение к военным успехам мятежников его брат?