Шанхай. Любовь подонка

Сердце зашлось в частом стуке. Да я бы убил любого, попытайся кто сейчас помешать…

— Нет-нет. Жду автобус.

— Спасибо за приглашение. Но сегодня не могу. Вечером поеду к родителям. На выходные.

Да что же это такое?..

— Но мы можем увидеться.

Наверное, бог все-таки есть…

— Давай. Когда тебе удобно?

— В шесть нормально?

— Да. Где?

— Мм-м… Знаешь маленький мост у библиотеки? На старом кампусе?

— Конечно.

— Давай там. Не опаздывай!

— Ни за что.

Хороший, чистый смех. Ради него я буду смешным всегда.

— Тогда до встречи. Бай-бай!

— До встречи!

Из-за корпусов вырулил серебристый автобус.

Я подхватил рюкзак и, размахивая им, словно школьник, побежал к остановке.

После обеда я лежал на кровати. Пробовал читать, взгляд соскальзывал со строчек, буквы рассыпались, я не понимал фраз. Узнавал слова, но они не складывались в предложения. Все время поглядывал на часы: целых четыре часа, еще четыре часа…

В комнате потемнело. Где-то далеко глухо ухнуло. С нехорошим предчувствием я вышел на балкон. Огромная, на полнеба, клинообразная черно-лиловая туча наползала со стороны моря. Уже накрыла собой Пудун и неумолимо подбиралась к моему району. Солнце еще пыталось прорваться сквозь ее рваные края, но быстро поблекло, а затем пропало вовсе. Вокруг все притихло и замерло.

Отчужденная, равнодушная враждебность тучи подавляла. Огромный инопланетный корабль-флагман выполнял боевой маневр: пробегали вдоль корпуса разряды, готовились к бою, заряжались и наводились орудия, речь шла об уничтожении человечества…

На человечество мне было плевать, но моему свиданию грозила опасность!

Именно это и должно было случиться. Почему — не вчера, не завтра, как обещал прогноз, или хотя бы не сегодня ночью…

Сверкнуло. Грохнуло. Взрывной волной ударил порыв ветра. Пыль понеслась по воздуху, упруго выгнулись стебли бамбука, затрепетали листами, выворачивая их светлой стороной к черному небу. Стремительно, едва не задевая провода, пронеслась в сторону речки пара птиц.

Прокатился неясный шум, точно где-то далеко захлопали в ладоши. Нарастая, шум сначала принес мелкие брызги, прибившие пыль к земле. Затем жутко полыхнуло и оглушительно треснуло прямо над моей головой. Ударили первые капли, и мгновение спустя сплошной ревущей стеной обрушился ливень.

Я вернулся в комнату, сменил намокшую футболку, заварил чай.

Курил у окна, слушая мощные залпы шанхайской грозы. Стекла подрагивали. Балкон залило. Бурлила, пенилась, вспучивалась мутная вода. Несколько моих окурков мелькнули желтыми суденышками и исчезли в шторме.

Ливень не утихал. Над перилами высоко взлетали фонтанчики брызг. Дальше ничего разглядеть было нельзя: стена воды.

Я поискал взглядом на столе свою «ноклу». Крупным, неизвестным науке жуком, она пряталась между книгами и бумагами.

«Если она позвонит и скажет, что дождь… Или если ты передашь смску, что сегодня мы не увидимся… — мысленно обратился я к телефону. — Только попробуй!..»

Лег на кровать. Скинул книгу на пол. Лежал, слушал раскаты грома и не заметил, как заснул.

Вскочил в ужасе. Проспал?!

Комната была напоена светом. Дождь кончился, сияло солнце. На стене — яркий скошенный силуэт окна.

Схватил телефон. Шумно выдохнул — спал недолго. Есть время умыться, одеться.

Отчаянно волнуясь, шел к мостику на реке.

Небо совсем прояснилось. Солнце, освобожденное и усталое, садилось за деревья — я видел полосы света между кипарисами. Во влажном воздухе струились густые, сочные запахи — земли, листвы, коры и хвои. Мокро темнели камни дорожки.

Я старался дышать спокойно и ровно. Не получалось. Хотелось курить и выпить, хотя бы чуть-чуть, иначе вылетит сердце.

К водам неширокой речушки опускались ветви ив.

Сердце колотилось так сильно, что пришлось убавить шаг.

На мостике никого не было.

Она придет, — успокаивал я себя. — Она придет.

И вдруг на другом берегу, за гирляндами зеленых ветвей, я увидел фигурку в светлом платье.

Ли Мэй! Точно цветок сливы под солнечным светом…

市郊 Окраина

…Под солнечным светом буквы на дисплее едва различимы. Я хочу навести ладонью тень, но едва не роняю телефон в воду. Если бы уронил — не задумываясь, нырнул бы за ним.

Телефон — одна из самых ценных вещей, оставшихся у меня от прошлой жизни. Наверное, это паранойя. Я внушил себе, что пока у меня есть этот телефон — именно этот! — пока в нем теплится электрическая жизнь, сохраняется нечто важное, по-настоящему живое для меня, потому и не выключаю его никогда. Рано или поздно аккумулятор сядет окончательно, выцветет экран, и часть меня умрет навсегда. Можно переписать все сообщения, но это будут лишь мертвые буквы.

Какое-то время я упиваюсь драматизмом своей судьбы. Слегка хочется по-малому, и мысли возвращаются к практичному руслу — утилизации. Если я тут подохну, в ящике домой не поеду, в пакете или урне — тоже.

Да и где он, мой дом?

Пусть пепел развеют над Шанхаем. Кто развеет? Не знаю. Но пусть уж развеют как-нибудь — дешевле, чем посылать в Москву.