Шанхайское сияние

– То есть мы оба правильно понимаем то все, на что ты готова? – улыбнулся китаец и его глаза совсем скрылись в недрах морщин.

– Видимо да, – говорила девушка, стараясь сдержать нервную дрожь в теле.

– Чтож, твоя самоотверженность похвальна, возможно я ошибался, когда говорил, что ты не радеешь за общее дело. Если ты так предана своему наставнику, пожалуй, я подпишу эти бумаги, но после, – договорил он и шагнул к ней.

Нахальная улыбка Чэня превратилась в отвратительную гримасу, отражающую раздирающую его похоть. Его маленькие холодные ручонки начали сдирать с девушки одежду, тонкие сухие губы стали впиваться в ее тело, оставляя зияющие засосы. Аня еле задерживалась от того, чтоб ее не вырвало. Китаец кусал и щипал ее, при этом похрюкивая и повизгивая как поросенок. На счастье, девушки весь половой акт длился всего несколько минут, но все это время казалось ей вечностью, которой не было конца. Ей казалось, что в нее то и дело вонзают тупой нож и она вот-вот истечет кровью или умрет от боли и стыда. Закончив издеваться над своей жертвой, профессор самодовольно застегнул штаны, даже не взглянув больше в ее сторону подошел к столу и начал разбирать принесенные ей бумаги. Аня вскочила и начала кое как одеваться, не понимая, как ей дальше жить. Зачем она добровольно пошла на такое? Казалось эта мерзкая картина, эти отвратительные ощущения, это гадкое чувство никогда не отпустят ее и теперь она уже не сможет заняться сексом ни с одним мужчиной. Она смотрел на своего обидчика и ей хотелось взять микроскоп со стола и размозжить ему голову за все, что он сделал с ней. Тем временем Чэнь поставил свои закорючки на злополучных бумажках россиянки.

– Я рад, что мы подружились, – ухмыльнулся он, протягивая документы девушке.

Аня вылетела из лаборатории как ошпаренная, мысли путались в голове, сердце ходило ходуном. Сжав в руках такие заветные, но такие ненавистные сейчас документы, она пулей рванула в общежитие. Выйдя на улицу, девушка огляделась вокруг, до конца рабочего дня оставались считанные минуты, ей нужно было успеть попасть в комнату до того, как ее кто-то увидит. Анна почти бежала по временно пустому кампусу, озираясь вокруг. Ей казалось, что на лбу у нее огромным ржавым гвоздём было нацарапано «ШЛЮХА» и тот, кто увидит ее сейчас непременно начнет показывать пальцем, а еще вероятнее бросит камень. Хотя быть забитой камнями для нее сейчас казалось скорее спасением, чем наказанием.

Миновав наконец длинный коридор общежития Аня оказалась в своей комнате. Она прижалась к входной двери и закрыла глаза. Представшая перед ней на некоторое время темнота неожиданно сменилась картиной надругательства, которое она пережила сегодня. Болезненный крик донесся откуда-то изнутри ее тела. Девушка открыла глаза и подошла к зеркалу, отражение, представшее перед ней, повергло ее в настоящий шок. Растрепанные волосы и надетая кое-как одежда оказались ничем перед изуродованной огромным засосом шеей. Аня закрыла руками лицо. Как явиться в таком виде домой? Чэнь изуродовал не только ее личность, но и ее тело. Еще неделю назад она была счастливой и влюбленной красавицей, сейчас же перед зеркалом стояла опустошенная, словно вывернутая наизнанку девица с бледно мертвенным лицом. Нервно соображая, что ей делать дальше Анна начала выворачивать шкаф в поисках какой-либо одежды, закрывающей шею. В этот момент на пороге комнаты появились Олеся и Ребекка. Они Застали Аню, обнажённой по пояс, истерично роющейся в шкафу. Увидев разукрашенное засосами и царапинами тело девушки, соседки все поняли.

– Вот это да! – начала с порога Ребекка, – И за нашей святошей появился грешок! Сама скромность, такая вся прилежная, а как прижало, так она туда же!

– Замолчи, Ребекка, что ты такое говоришь! – вскрикнула на нее Олеся.

– А что тут говорить? Тут все на лицо, мне даже говорить ничего не нужно. Интересно как отреагирует Герман, когда узнает, что его невеста стала профессорской подстилкой?

– Ты что? Обалдела?! Герман ничего не узнает, только попробуй кому-нибудь скажи! Аня слышишь, она никому ничего не расскажет. А если расскажет, то будет иметь дело со мной, у меня тоже есть, что про нее рассказать! – сказав это Олеся осеклась, поняв, что сказала что-то лишнее.

– Мне уже все равно кто, что расскажет, – равнодушно сказала Аня, надевая наконец отрытую в недрах шкафа черную плотную водолазку с высоким воротом. – Олесь, я там тебе у тебя на кровати документы оставила, занеси, пожалуйста, завтра в деканат, я уже не успею.