Шанна

— Там есть клапан. Сейчас я попытаюсь его закрыть. — Он исчез в мутном облаке, прежде чем Рюарк успел сказать ему, что это сделает мастер-пивовар.

— Милорд! Что случилось? — прозвучал голос, идущий от двери, и брови Рюарка удивленно поднялись, когда он узнал мастера.

— Разорвало трубу. Несчастный случай.

— Это не несчастный случай, сэр, — подошел к Рюарку варщик, вынырнувший из облака густого тумана. — Взгляните-ка вот на это. — В руках у него был тяжелый молоток. — Какой-то злоумышленник ударил им по стыку труб.

— Мои котлы! Мой ром! Все пропало! — запричитал мастер, воздев руки к небу. — Понадобится несколько дней, чтобы привести все в порядок. — Голос его дрожал от гнева. — Если б мне попался этот негодяй, я бы свернул ему шею!

— Оставь мне его, Тимми, — процедил Рюарк, вспомнив, что при входе в цех он заметил в стороне чью-то метнувшуюся тень. — Еще немного, и я сварился бы заживо.

Мастер смотрел на Рюарка такими глазами, словно видел его впервые.

— Да, — вступил в разговор варщик. — Кто-то пытался обварить мистера Рюарка. Я проверял каждое соединение, перед тем как разжечь огонь под котлами.

— Видно, этот малый хотел мне навредить, да не рассчитал. Ладно, оставим это, пока я не найду причины покушения. — Рюарк поднял руку, чтобы остановить возражения. — Я получил предупреждение и теперь буду осторожнее. — Повернувшись к мастеру, он продолжил: — Я пришел взглянуть, все ли здесь в порядке. У вас есть вопросы?

— Нет, — ответил мастер. — По крайней мере, до сих пор не было, — фыркнул он.

— Надеюсь, что это не повторится, — проговорил Рюарк. — Мне пора.

На дворе он прислонился к дощатой стене, несколько раз глубоко вдохнул свежего воздуха и помассировал больную ногу, почувствовав в ней боль. Тот, кто хотел его убить, не мог не знать, что он находился в цехе перегонки.

Он обвел взглядом двор, надеясь обнаружить хоть какие-то следы злоумышленника. Недалеко от него, около бункера, стояли двое мужчин, один высокий и худой, весь в черном. Это был не кто иной, как Ролстон! Он разговаривал с каким-то рабочим, мускулистым парнем с крепкими руками. При виде Рюарка Ролстон насторожился, тут же вскочил в седло и уехал, оставив удивленно смотрящего ему вслед рабочего.

Рюарк нахмурился. Теперь он припомнил, что все время слышал отдаленный цокот копыт за своей спиной, когда ехал сюда. Не был ли это Ролстон, уже замысливший преступление? Может быть, он боялся, что Рюарк расскажет Траерну о том, что тот покупает рабов в тюрьме, но он должен был понимать, что Рюарк выдал бы, таким образом, и собственную тайну, а это как-никак грозило ему виселицей.

Рюарк перекинул повод через голову Аттилы, взобрался на него и пустился в обратный путь. Застоявшийся жеребец быстро доставил его к дому.

В конюшне Рюарк, положив на место седло и уздечку, принялся вытирать пот, выступивший на боках лошади, когда услышал за спиной какое-то слабое движение. Он быстро оглянулся, ожидая новой неприятности, и увидел в дверях конюшни Милли. Она, казалось, готова была убежать, но расхрабрилась и, вихляя бедрами, с вызывающим видом подошла к Рюарку. Тот продолжал обтирать лошадь, размышляя над тем, опасаться ли подвоха со стороны Милли или нет.

Девушка прислонилась к косяку стойки, следя за движениями Рюарка.

— Доброе утро, мистер Рюарк, — нараспев проговорила она, жуя сухую соломинку. — Я видела, как вы спускались по верхней дороге на лошади. — Аттила фыркнул и обнюхал плечо Милли, — Я, как и вы, люблю животных. — Милли засмеялась.

Послышалось глухое бормотание Рюарка, и он стал расчесывать гриву лошади.

— Послушайте, дорогой Джонни, — игривым тоном продолжала Милли, — нравится вам это или нет, но я пришла сюда, чтобы повидать именно вас.

Рюарк помолчал и, насмешливо прищурившись, грубовато ответил:

— Меня? Надо же! В этом старом вонючем стойле?

Он осмотрел копыта Аттилы.

— Но это единственное место, где я могу застать вас одного, без висящей у вас на шее мадам Бошан.

Рюарк усмехнулся.

— Черт побери! Стало быть, вы хотите сказать мне что-то важное?

— Вот именно! — с затаенной злобой сказала Милли. — И я хочу проучить эту сучку Шанну.

— Эй, девочка, думай, что говоришь! — Он обошел Аттилу и положил руку на высокую холку жеребца.

Милли расставила ноги, подалась вперед и, тыча пальцем себя в живот, с ухмылкой проговорила:

— Я… я беременна!

Каждый звук этих слов был намеренно подчеркнут. Рюарку стало не до шуток. Дело принимало серьезный оборот. Он уже знал, что она скажет дальше.

— И вы, — она перевела палец на Рюарка, — отец ребенка.

Губы Рюарка плотно сжались, а глаза запылали холодным, пронизывающим взглядом.

— Не думаешь ли ты, что меня так просто одурачить?