Шанс #3

– Ладно. Приятно, что ты обо мне переживаешь. – Ева с искренней симпатией посмотрела в васильковые глаза. – Но порой ты слишком… опекающий. Словно пытаешься вырвать из рук смертельной опасности там, где на нее нет и намека.

Никита встал и зашагал по комнате из угла в угол – явный знак того, что он вот-вот взорвется. Но Ева ошибалась. Спустя пару минут Осадчий замедлил движение, остановился в задумчивости, вернулся в плетеное кресло и, собравшись с духом, заговорил:

– Это правда. Я иногда… преувеличиваю угрозу. Но так было не всегда.

Даже не видя его взгляда, Ева кожей почувствовала, что они приблизились к новому рубежу откровенности. Никогда не угадаешь, где и в каких обстоятельствах тебя застанет поворотный разговор: будешь ты при этом в шортах или вечернем платье, окажешься в пляжном домике или шикарном ресторане, напротив усядется родной человек, которого знаешь сто лет, или почти незнакомый…

– Ты можешь рассказать. Можешь довериться мне, – едва слышно произнесла девушка.

– Как раз с доверием у меня небольшие проблемы. – Никита мрачно усмехнулся. – Я про это никому не рассказывал, оставил в прошлой, доамериканской жизни. В день моего шестнадцатилетия, точнее, в ночь… погибли… родители. Задохнулись от угарного газа. Умерли, не проснувшись.

Ева молчала, потрясенная не столько услышанным, сколько тем, что Никита смог довериться, показать свою уязвимость. Было видно, с каким трудом даются слова, и все же он продолжил:

– А знаешь, что самое тяжелое? Понимать, что виноват я и только я. Это была моя дурацкая затея – устроить день рождения на даче. Они поехали на день раньше, чтобы все подготовить, растопили гребаную печь, а в пять утра меня разбудил звонок соседей. Мама с папой лежали словно спящие… Игорю было пять лет, я даже не знал, как ему сказать… Черт, невыносимо вспоминать об этом!

Никита отвернулся. Стыд от собственной слабости жег его, словно ядовитая кислота, хотелось убежать от Евы прямо сейчас. Казалось, вот-вот она произнесет: «Только посмотри на себя! Я не этого ждала». Но девушка медленно встала, подошла совсем близко, села на подлокотник кресла и осторожно обняла Никиту. Он прижал Еву к себе, зарывшись в ее волосы, вдохнул ее запах…

– Пожалуйста, послушай меня. Ты ни в чем не виноват.

Девушка обхватила Осадчего двумя руками, успокаивающе провела по спине, чувствуя, как напряжено его тело:

– Я даже не могу представить, насколько тебе больно, но это был несчастный случай. Несчастный случай, понимаешь? Не мучай себя, пожалуйста.

– Если ты сейчас хочешь уйти, я пойму.

Ева только крепче обняла его:

– Нет, я не хочу никуда уходить.

Несколько минут они сидели рядом, так близко, что девушка слышала его сбившееся дыхание. Когда оно стало ровным, Ева разомкнула объятия и осторожно посмотрела Никите в глаза: и без того ярко-синие, они стали еще темнее. Девушка попыталась встать, думая, что ее присутствие больше не нужно. Но Никита не отпустил:

– Я… Иди ко мне…

Никто не понял, в какой именно момент искры близости между ними из дружеских и теплых разгорелись в пламя. Накопившееся напряжение электризовало комнату и стало осязаемым.

Осадчий подхватил Еву и одним движением усадил себе на колени. Рукой неторопливо провел по ее телу: от изгиба бедра по мягкому животу и вздымающейся груди к нежной шее. Ева тихонько застонала от таких приятных прикосновений. Пальцами он коснулся легких завитков на затылке и, отодвинув ворот футболки, ласково прикоснулся губами к шее. Девушка одной рукой обхватила его за плечи, а вторую запустила в густые темные волосы. Он взял ее лицо в свои ладони и настойчиво притянул к себе, губами найдя влажные губы, и вкус соленых слез смешался со сладостью ее кожи.

Из осторожного и медленного поцелуй становился нетерпеливым, волнующим. Языки касались друг друга, предвкушая наслаждение. На мгновение оба открыли глаза, и Ева увидела бушующий синий океан напротив, – так похожий на тот, который едва не поглотил ее сегодня. И в этот раз она с упоением отдалась ему.

Руки Никиты все смелее гладили ее, проникнув под тонкую ткань футболки. Длинные пальцы нежно пробежали вдоль позвоночника, с удовольствием прикасаясь к голой коже, и, пройдя вокруг тела, уверенно легли на грудь. Осадчий взял в ладонь притягательную округлость и, слегка подразнивая, медленно коснулся соска, зажав между указательным и большим пальцами. Ева выгнулась навстречу.

– Тебе приятно? Мне продолжать? – низким полушепотом спросил Никита, целуя и прикусывая мочку ее уха.

– Ммммммм, – бессвязно простонала Ева, надеясь, что это будет понято как согласие, и, подчинившись волне возбуждения, инстинктивно развела ноги.