Шанс дается лишь раз (СИ)

В полной тишине я подняла с пола корзину, сцепила зубы, дабы не застонать от боли в ребрах, и направилась вперёд, явственно ощущая оценивающий взгляд Эйтана, следующего за мной. К чувствам, переполнявшим меня, примешалась изрядная доля досады: мой разговор с юным Журавлем не предназначался для посторонних ушей, тем более его не стоило слышать Наследнику. Хорошо ещё, что принц вовремя обнаружил себя! Я уже настроила пэра на миролюбивый лад и собиралась расспросить гостя подробней о моём опекуне. Ведь, судя по всему, у старика Сахроса много тайн, напрямую связанных с миром пэров. Обычную дочь Смотрителя Библиотеки, будь она хоть раскрасавицей, Император никогда не взял бы в свой гарем. Великая любовь, скажете вы? Извечный сюжет: прекрасная простолюдинка и высокопоставленный пэр… ну-ну. Конечно, в это можно поверить при определённых обстоятельствах — однако, я не полная идиотка. Жизнь не принадлежит потомкам Императорского рода вне зависимости от того, какой властью они на данный момент наделены, и в их судьбе никак не может быть случайных романтических встреч. А это значит…

Я остановилась, сгрузила корзину на пол — сил на то, чтобы поднять ношу на разделочный стол, не оставалось, — и скосила глаза на главного возмутителя моего спокойствия. Наследник неслышно следовал за мной всё это время, и теперь стоял в проёме кухонной двери, на самой границе между светом и тенью. Лицо его, насколько я могла видеть, оставалось бесстрастным, темные волосы он небрежно собрал в обычную косу, а одежда с чужого плеча ещё больше подчеркивала худобу. Думаю, мало кто заподозрил бы в этом парне сына Императора, и дело тут даже не в одежде или причёске. Просто многие простолюдины как-то привыкли думать, что у принца не может быть таких тусклых холодных глаз, которые могли бы принадлежать старику, сеточки тонких морщинок на лбу и в уголках губ, столь чуждых на таком молодом лице, и равнодушного, почти механического голоса, который бывает разве что у оповещающих полуразумных артефактов. Мне невольно вспомнилась фраза Элиара Мудрого, славившегося образованностью: «Ты сразу узнаешь, юный отрок, в толпе воина, учёного или того, кто одержим сильной ненавистью. У таких людей холодные, усталые, старые глаза». Вот любопытно, к которой категории можно отнести юного принца Эйтана?

— О чём вы задумались, моя прекрасная госпожа? — равнодушный голос выдернул меня из раздумий. Я быстро отвернулась, сообразив, что позволила себе лишнее.

— О глупых поступках и их последствиях, Ваше Высочество, — отозвалась я безмятежно, осторожно извлекая из корзины многострадальный виноград. За спиной раздалось негромкое хмыканье:

— И к каким же выводам ты пришла, позволь узнать?

— Ну, помимо всего прочего, я полностью солидарна с вашим дальним предком, Эриотом Необычным: «Нет в мире занятия более неблагодарного и глупого, чем…»

— «…спасать дураков. Они все равно никогда не оценят». Насколько я помню, именно эта фраза в его «Дневниках власти» стоит эпиграфом к разделу, посвященному жестоко подавленному восстанию простолюдинов. Я прав?

Ого! На Наследника я взглянула со смесью уважения и удивления:

— Вы правы, Ваше Высочество. Воздам должное вашим наставникам, но речь, увы, не о том. Могу я узнать, зачем вы покинули отведённую вам комнату?

По тонким губам Эйтана змеёй скользнула усмешка:

— Мне было скучно.

Я снова отвернулась, чтобы не выдать своих чувств. Скучно ему, конечно же! Да он мне не доверяет и решил разведать обстановку! В душе вспыхнула иррациональная злость.

— Что же, мой Император, берусь развеять вашу скуку. Не желаете чаю? Коль уж вам так не хочется сидеть в подвале, побудьте здесь, со мною. Скорее всего, никто не придет.

— Благодарю, с удовольствием, — отозвался мой странный гость, принимая вызов.

— Рада, что вы всё же приняли моё предложение, — голос мой звучал спокойно и ровно, — Проходите, Ваше Высочество. Присядьте, что же вы стоите в дверях?

Эйтан спокойно вошёл и вольготно устроился на одном из пуфов. Тут же возникло ощущение, что на просторной, в общем-то, кухне стало совсем мало места. Принц казался совершенно инородным элементом, чуждым такому уютному, такому привычному мне миру. Здесь, где тихо трещало магическое пламя в малых рунных кругах, где в фарфоровых вазочках со стилизованными изображениями морских котиков стояли любовно рассортированные мною пряные травы, где плавали под потолком подаренные Смотрителем декоративные светильники, где темно-синие ставни были декорированы изображениями звезд, планет и цветущих вишен, Эйтан был лишним. Это как-то явственно, остро ощутили мы оба.