Шанс для чародея

Она только рассмеялась в ответ: глухо, дерзко, издевательски и так зловеще, что по телу должен был пробежать холодок. Возможно, это черная тень смеялась за ее спиной, а не она сама. Но мне уже было все равно. Я отвернулся и выбежал прочь. Чтобы она не видела моих слез. А слезы были кровавыми.

СНЫ В КРАСНЫХ ТОНАХ

Я представлял себе опустошенное поместье отца, в котором сжигаю библию и отдаюсь колдовству. Каково это, отдать душу дьяволу? Душу, а не только тень. Теперь я готов был откликнуться на его зов. Я стоял с порезанными запястьями у разожженного камина и ждал. Вдруг он снова придет, ощутив запах моей крови. Но он не приходил.

- Все, что угодно, только верни мне Аллергу.

Стоило ли такое обещание моей души? Нужна ли она тому, для кого запрашиваемое было важнее? Очевидно, дьявол забрал ее, а мою душу откинул за ненадобностью. И я остался один. Совсем один. Не считая мерзких образов, являвшихся мне в кошмарах. Стоило прикрыть глаза, и мне снился дьявольский карнавал. Злые маски проносились вихрем. Только это были не маски, а лица. Невообразимые лица сверхъестественных существ. Эдвин среди них был своим, а вот я нет. Он сидел здесь на троне, а я был лишним. За этим карнавалом царили тени мира мертвых и демонов. Аллегра, подобная призраку в белом, была принята там, как своя, но меня бы туда и близко не подпустили, даже в качестве слуги. Как вышло так, что я оказался лишним абсолютно везде. Меня отвергли и люди, и сверхсущества, и колдуны. Я был никому не нужен. Разве только тем, кто сами оказались изгоями еще похуже меня.

Когда я проснулся, над моим изголовьем склонялась Аманда, маленькая и разъяренная. И такая соблазнительная. Это было противоестественно. Поэтому я отодвинулся.

- Верни мне ее. Придумай что-нибудь, чтобы ее вернуть.

- Ты хочешь сказать, что она не взяла тебя с собой?

- Ты можешь вернуть ее мне, - как молитву твердила она.

- Но что я могу сделать?

И молитва больше стала напоминать заклинание.

- А ты красивый.

Маленькая детская ручка коснулась моего лица, но какой она была сильной. Ошеломленный я отпрянул. Ее ласка была возбуждающей, но такой неестественной. Я ощущал и желание, и омерзение одновременно, что пугало меня самого.

- Красивый, - эхом повторила она, подражая самой себе, и я ощутил тяжесть на ресницах. А потом легкое передразнивание.

- Красивый, но не тот. Для них. Но для меня ты бы мог стать тем самым.

Я ощутил дрожь, скованность, оцепенение. Вдруг я начал стесняться сам себя, а не этого дьявольского создания.

Она трогала и перебирала мои кудри, словно играла с одной из своих живых кукол. Я подумал, не хочет ли она сделать марионетку и из меня. Только чуть больше размеров. Она могла бы опутать меня гипнозом, как невидимыми нитями и заставить двигаться по своему усмотрению. Готовит ли она мне ловушку с той же расчетливостью, что и Магнус? Аманда напоминала мне пламя, чуть тронь ее и обожжешься. Сейчас она не была в гневе, но ее локоны оставались рыжими, как если бы ее охватывали какие-либо огнеподобные чувства. Например, страсть. Я вздрогнул от прикосновения крошечных пальцев к моим губам.

- Ты смелый, - шептала она, и ее шепот тоже был подобен шипению огня. - Тебе удалось обжечь дно океана. Та восхищавшая всех дрянь, которая пыталась увести тебя у нас, теперь напоминает обожженное полено, застрявшее в вонючих водорослях в болоте. Там ей и место. Она не имела права претендовать на тебя.

Про себя я подумал, что крохотная Аманда с ее замашками взрослой соблазнительницы, пожалуй, такая же восхитительная тварь, как и леди Серена с ее щупальцами и жабрами, прикрытыми шелками. Все они уродцы, порождения магии или потомки падших ангелов. Всей правды о них я так и не узнал.

Аманда хотела бы, чтобы я остался с ней и с ее куклами, но мне это было противно.

- Я не желал бы больше быть ничьим компаньоном, - я отвел ее маленькую жадную ручку от своего лица. - Пойми меня, если сможешь.

Она разозлись. Так сильно, как я и не ожидал. Ей стоило труда сдержаться и не выцарапать мне глаза. Яркий насыщенно-красный цвет волос и глаз выдавал, как она рассвирепела.

- Ты нигде больше не найдешь общества по себе, - прошипела она, словно накладывая проклятие. - Никогда и нигде.

- Мне оно и не нужно, - я смерил маленькую, красную, как факел. Фигурку пренебрежительным взглядом и отвернулся к стене. Я хотел спать, а не разговаривать с ней. Спать и виден сны о своих мечтах, о всем том, что никогда не осуществиться в жизни. Например, об Эдвине. Снова и снова. Если бы он снился мне каждую ночь, я хотел бы не просыпаться вообще. И об Аллегре. В моих снах она и Эдвин были, как одно целое. Два солнечных златокудрых близнеца, обобщенные черной тенью за их спиной.