Шанс для истребителя

Капитан улыбается, козыряет и убегает. Да, капитан, ты бы так не улыбался, если бы знал, что мы хотим сейчас совершить. Когда тебя потом будут крутить волкодавы из НКВД. Ты еще эту улыбку вспомнишь. Надеюсь, что не забьют этого Горелкина до смерти в своих застенках. Жалко его, конечно, но моя жизнь и жизнь моей жены для меня дороже. Подхожу к самолету. УТИ-4 являлся двухместной версией И-16. В войсках такие учебно-тренировочные самолетики называли «спаркой» из-за двухместной кабины пилотов. На них мы натаскивали неопытных и молодых летчиков. Вообще-то, уже вовсю выпускается «спарка» на основе И-17. Но почему-то сюда в Прибалтику ее пока не поставили. И у нас в ВВС имелись только «спарки» на основе И-16. Вот такой он армейский бардак во всей красе. Впрочем, для моей задумки этот устаревший самолет очень даже подходит. Подсаживаю супругу, помогая ей залезть в кабину сзади. Умница она у меня. Аннушка догадалась одеть теплую кожаную куртку американских пилотов. Мы ее из Китая привезли. Мне то она была маловата. А вот моей жене в самый раз пришлась. Мелкий размер. Видимо, под китайских летчиков шили? И штаны она тоже одеть догадалась с высокими ботинками со шнуровкой. Кожаный, пилотский шлемофон я ей уже здесь дал. В «спарке» их два имеется. Самое то для полетов. Даже летом там наверху бывает очень холодно. А моей жене простывать сейчас никак нельзя. Не забывайте про ее беременность.

Наконец, получаем разрешение на взлет. По рации, между прочим. Они теперь на всех наших самолетах стоят. Приятно осознавать, что я к этому тоже свои попаданческие лапки приложил. Эх, товарищ Сталин! И что тебе на месте не сиделось? Вот нафига ты покусился на мою любимую жену? Я же столько полезного уже успел сделать для СССР за эти годы. И продолжал бы и дальше делать все, чтобы изменить ход истории в лучшую сторону для советских людей. Но ты, усатая сволочь, этого не оценил. Захотел, понимаешь, поиздеваться надо мной, убив мою любимую девушку. Ты ведь такой трюк и с другими своими соратниками проделывал. Кулик, Калинин и еще много других. Тех, у кого ты отобрал жен. И заставил от них отречься. Вот и кто ты после такого? Людоед обыкновенный. И больше никто. Очень жаль, что так вышло. Я бы этой стране еще послужил. Хотя мне эта людоедская власть никогда не нравилась. И я служил не ей. Не товарищу Сталину и кучке его кровавых упырей. А простым людям Советского Союза. Это ради них я мотался по всем этим мелким войнам в разных концах мира. Дурак ты, товарищ Сталин. Такого ценного кадра потерял в моем лице.

С этими невеселыми мыслями выруливаю на взлетную полосу и поднимаю самолет в воздух. Прощай Родина! Больше я тебя не увижу. Меня тут сразу же ликвидируют. А жаль. Не правильный я какой-то попаданец. Не смог продержаться в СССР достаточно долго. Быстро я как-то слился. М-да! Про меня книги точно не напишут. Взлетев с Рижского аэродрома, сразу же ухожу в сторону моря. Отлетев на большое расстояние. Так, чтобы с берега меня уже нельзя было разглядеть, резко бросаю самолет вниз. Не забыв предупредить об этом жену, сидящую сзади. Это чтобы она не сильно там пугалась. Ей волноваться сейчас вредно для ребенка. Выхожу из пике уже возле самой поверхности моря. На очень маленькой высоте метрах в двадцати. Как командующий ВВС Прибалтийского военного округа я прекрасно знаю возможностях советских радаров. На низких высотах они засечь самолет не могут. Техника все еще не очень совершенная. И очень хорошо, что финны во время Зимней войны этого не знали. А я вот знаю. И теперь этим пользуюсь. Я то знаю, что на побережье возле Риги выставлены несколько радарных станций. Сам такое распоряжение давал. И теперь они наш самолет потеряли. Слишком низко мы летим. И засечь нас уже невозможно. Если только визуально с проплывающего мимо корабля. В общем, фора у нас большая. Очень я надеюсь, что никто нас не перехватит. Пока сотрудники НКВД разберутся в ситуации. Пока выломают дверь. Пока пошлют погоню по нашему следу. Пока будут решать, что делать. Ругаться и перекладывать друг на друга ответственность. Пока поднимут истребители для нашего поиска и перехвата. Пройдет уже много времени. И мы далеко улетим. Успеем уйти из воздушного пространства СССР.