Шанс для шута

Так что я допоздна корпела над учебниками, спать уползла, когда уже не просто глаза слипались, а начало казаться, что огонь в камине становится то красным, то синим. Когда заметила голубые язычки в третий раз, то покачала головой и решительно захлопнула учебник.

Хотя мифология – это как раз и было интересно. Особенно легенда о проклятой стихии, которую я не так давно читала.

Стихий ровно восемь, и они разумны. Свет отвечает за менталистику, да и вообще за все, что связано с магией разума. Но чистый разум опасен едва ли не больше эмоциональной неуравновешенности, притом для всех, в том числе и для Хранителей и простых магов. Если логика застит глаза, если существо перестает видеть чаши весов, на которых покоятся «цель» и «средство»… его убивают. Убивают его же коллеги. И не важно, кто это: простой маг, Хранитель или даже всемогущая стихия.

Но что, если слишком разумным становится феникс? Тот, кто стал воплощением стихии Света. Как убить феникса? Можно. Сложно, но можно. Феникс воскресает лишь три раза. Четвертого в запасе нет. Потому четвертая смерть будет последней.

Есть легенда, что Свет стал превращаться в абсолютный разум, но остальные его не убили, а заточили в какой-то мир.

Странные сказки. Страшные сказки.

Я попыталась представить, что такое чистый разум, но не смогла.

Ладно! Мне это и не надо! Мне спать надо!

Спустя два часа.

Дом на улице Пропавшего Рассвета

Лельер Хинсар устало приземлился в любимое кресло и, смежив веки, потер виски. Устал…

Опять вскрытия, вдобавок с палачами что-то непонятное творится. Заболевают один за другим, притом какая-то дурацкая простуда! Даже прицепиться не к чему. Разве что к подозрительности и тому, что… ну железные же мужики были! Болели редко, они маги и врачи, в конце-то концов. И плевать, что в основном патологоанатомы!

Собственно, по такой скромной причине, как недостаток кадров и сложное время, у Мастера прибавилось работы. А еще Академия… почти каждый день Академия! Притом Мия вовсе не каждый раз в поле зрения, и сдвигов в отношениях никаких! Как смотрела испуганно, так и смотрит! Где вся бравада?! Она так бодро ему по лицу засветила в первую встречу! Хин даже порадовался, что в кои-то веки его не боятся. И на тебе! Эта туда же!

И все бы ничего… найди новую, соврати в виде шута и не парься. Но он уже заинтересовался. Да и нравилась ему эта рыжая умненькая девочка, очень нравилась, теплая была, нежная. Янтарная леди.

Хочется увидеть.

Не отказывать же себе в такой малости?

Телепортатор из самого Мастера был не особо хороший, но координаты ему это «ловить» не мешало, как и наполнять силой специальные камни. Да, это было несколько дольше, чем создавать переход самому, но не менее действенно и, на взгляд Леля, гораздо проще.

Через минуту в комнате Миямиль сгустились тени, и из них шагнул светловолосый мужчина в свободных штанах и распахнутом халате, обнажающем вполне рельефный, вопреки внешней худобе Хина, торс. Ну и да, белые тапки на ногах. Куда ж без них?

Лель осторожно приблизился к постели и с улыбкой взглянул на раскинувшуюся на простынях рыженькую. Красивая…

Лельер отметил, что сорочка сползает, сильно обнажая верхнюю часть груди, и на девушке наверняка нет белья. Он отвернулся, подойдя к камину, и посмотрел на заползшую на полешко сине-черную ящерку.

– Свободен.

Джар вспыхнул, растворяясь в синем огне, и спустя секунду Лель остался наедине со своим янтарным искушением.

Так! Посмотрел, пооблизывался, и домой, спать! Завтра занятие, там и можно начинать предпринимать какие-то шаги.

Слишком порывисто развернувшись, Лель нечаянно смахнул рукавом халата стопку тетрадей со стола на пол и, со вздохом присев, начал их собирать.

Поднимая последнюю, заметил, как из нее выскользнул белоснежный лист, кольнувший подушечки пальцев остаточной магией. Знакомой такой. Почерком знакомой. Так работают темные эльфы. Дроу.

А в окружении золотой девочки дроу только один. Которому почему-то хочется пообрывать загребущие руки по самые острые уши!

А когда Мастер, не удержав в узде любопытство, снял простенькую запретку и прочитал короткую переписку, желание оторвать наглому прохвосту хоть что-нибудь стало почти нестерпимым!

Свидание, значит. Завтра, в шесть вечера.

Посмотрим, ой посмотрим.

В синем взгляде, брошенном на безмятежно спящую лепрегномочку, уже не было нежности, царившей там недавно.

Лель скрестил руки на груди и почти неслышно сказал:

– Моя женщина. Мои вещи. Мои друзья. Я собственник в любом из этих направлений, господа.

Тени снова взметнулись, принимая в свои объятия феникса, и через мгновение ничего, кроме разве что чуть более ярко горящего камина да слишком ровной стопки тетрадей, не напоминало о том, что тут кто-то был.

И, разумеется, этому «кому-то» было глубоко все равно, что его предполагаемая женщина в святом неведении о том, что она уже чья-то. А незадачливый соперник не знает, кому решил перейти дорогу. Такие мелочи, право слово!