Шанс. Книга 4

На втором этаже оказалось довольно просторное помещение с двумя киноаппаратами, нацеленными в две открытые бойницы в зрительный зал. В углу находился потрепанный диванчик. Перед ним – столик с пустыми бутылками, стаканами и стояла консервная банка, полная окурков.

Сел на диван и притянул Светку к себе. Она не сопротивлялась, (иначе зачем меня сюда позвала?) а только хихикнула. Позволила стянуть трусики, лечь сверху и раздвинуть ножки…. Никакой инициативы не проявляла, подобно сестре, а поощрительно улыбалась или хихикала на мои действия.

Все произошло буднично, как у долго знакомых людей, и я не заметил никакой реакции во время полового акта. Она только часто задышала от возбуждения и прикрыла глаза, но, когда не дождался ее оргазма и кончил девчонке на живот, открыла глаза и даже платье не поправила, а так и осталась лежать без трусов с голыми ногами.

– Насколько вы разные с сестрой, – сравнил вслух.

– Знаю, что Ольга классно ебе…ся. Ребята говорили…, – призналась с улыбкой. – Правильно, что ты ее бросил, – неожиданно сообщила. – Она уже с мамой советовалась, как заставить тебя жениться на ней.

Я замер.

– И что? – внимательно посмотрел на девчонку, предчувствуя опасность.

– Ничего, – опять с улыбочкой ответила. – Накрыли бы вас в баньке, когда ты ерзал на Ольге, а потом – или женись, или в милицию заявим об изнасиловании. А может отдается она сейчас кому-нибудь из ваших или наших, а через девять месяцев – вот папаша принимай ребеночка. В ЗАГС пойдем или алименты будешь платить? – засмеялась, обрисовав перспективу.

Я похолодел. В любом случае меня ждет суд, если Светка не шутит так глупо. Представляю, как женщина-судья отнесется к насильнику, совратителю или предполагаемому отцу ребенка. Хорошо еще, что в изнасиловании этой мужеподобной девки меня уже не обвинить, но вполне могут через девять месяцев вызвать в местный районный суд и в этом случае судья, скорее всего будет не на моей стороне.

Я вспомнил нудную, скучную и тягостную процедуру суда, которая проходила год назад над Ломом и его подельниками, но тогда я был пострадавшим, и женщина-судья была на моей стороне.

Когда вернулся с каникул, тетя бросилась ко мне:

– Мне позвонила секретарь суда и сообщила, что через несколько дней тебя вызывают на суд. Я тоже пойду, – отважно заявила.

Тогда я еще не знал, что меня ждет долгих полтора дня, вычеркнутые из жизни. В небольшом по размеру зале районного суда собралось неожиданно много людей. Со стороны обвинения были только я с тетей и дворовые ребята в качестве свидетелей. Остальные из присутствующих – родственники обвиняемых и старички-бабушки, развлекающиеся процессом, убивающие в суде время.

Вначале Лом, сидящий с подельниками за невысокой оградой под охраной милиционеров, увидев меня и никого не стесняясь, пригрозил:

– Выйду, я тебе устрою!

Знаю, что за это время много воды утечет, да и осужденный может не выйти прежним человеком из мест заключения, а выйдет…, то положу его еще раз и просто ушибом связок или переломом челюсти не отделается. Я улыбнулся, ничуть не беспокоясь и заявил:

– Выходи скорее, буду рад.

В зале услышал смех ребят, а секретарь суда, молодая девчонка сделала Ломову замечание и призвала всех к порядку.

Через час после начала заседания начало клонить в сон, и информация не воспринималась от слова совсем. Пожалел, что не взял с собой учебники или тетрадь для песен. После обеденного перерыва тетя ушла и не вернулась. Ей тоже надоело нудное заседание, которому не было видно конца. Зал тоже наполовину опустел. Только судья, защитник-адвокат и прокурор-обвинитель чувствовали себя уверенно и комфортно, не замечая скуки.

Как же надоели эти многочисленные повторения моментов той ночи и долгое зачитывание статей кодекса. Однако, я понял одно, особенно обвиняемым ни в коем случае нельзя расслабляться. Когда одного из обвиняемых ребят спросили про участие в грабеже, он не сразу смог сообразить, так как думал о своем и не ждал вопроса, поэтому смешался и не смог уверенно и твердо отказаться от того, что шарил по карманам у меня и теребил сумку, тем самым поднял лишний год срока. К тому же судья, обвинитель и защитник оказались профессионалами и задавали так хитро вопросы, что ухо нужно было держать востро постоянно, чтобы не ответить во вред себе. Тогда тот парень ответил так неопределенно, что все, даже сонные народные заседатели поняли – врет, грабил.

Меня тоже тогда спросили неожиданно, что даже не слышал вопрос. Однако судья была на моей стороне и позволила вопрос повторить.

– Как ты сам относишься к случившемуся?

Собрался с мыслями и ответил: