Шанс на любовь 2. Грешные чувства

Те чувства, которые я испытывал, были противоестественны, постыдны, поэтому я злился на себя, и во время тренировок сбивал свои кулаки в кровь. Чем дальше я пытался убежать, тем больше становилось мое наваждение.

Лаская в постели Лику, стал представлять Рину. Просыпался утром и мечтал о сестре. Это уже стало походить на паранойю, и слава Богу, что никто ничего не замечал. В короткие минуты наших встреч малышка просто отравляла меня своим сладким ядом. Беззаботно, как и раньше, целовала меня в щеку, а у меня дурманило разум. Я больше не мог общаться с ней как прежде. На вопросы, что со мной происходит, списывал все на трудности в учебе. Когда становилось совсем невмоготу, стискивал кулаки и молча удалялся от нее, чтобы напиться. Несколько раз порывался записаться на прием к специалисту, но вовремя останавливался. Я понимал, что не смогу рассказать даже постороннему человеку, что со мной творится. Да и вряд ли меня поймут и смогут помочь. Нормальному мозгу этого не понять, а я уже стал считать себя ненормальным, испорченным, грязным ублюдком.

Как моя счастливая и беззаботная жизнь превратилась в это дерьмо? Почему мои чувства перевернулись с ног на голову? Как я посмел это допустить? Ответа на все эти вопросы я так и не находил.

Глава 7.

Вернувшись в город, долго не мог себя заставить поехать домой. Плевать, что меня там ждали и скучали. Я не мог сидеть за одним столом и смотреть в эти глаза, даже для такого как я это было слишком. Отключив свой мобильный, до самого темна бесцельно бродил вдоль набережной. Тянул время, чтобы уменьшить вероятность пересечься с сестрой в родительском доме. Лишний раз видеть друг друга для нас обоих было огромным риском и болью. Осталось потерпеть немного, и я смогу вернуться назад в штаты, где попытаюсь жить нормальной жизнью. Возможно уже пришло время обзавестись семьей. Только так я, наконец, смогу все забыть, стереть из памяти эту насмешку злого волшебника, что сотворил это с нами.

– Сынок, где ты был? – едва открыв дверь, услышал тихий голос матери.

На ее лице читалась открытая тревога.

– Прости мам, телефон сел. Встретился с друзьями и напрочь забыл об ужине, – нагло соврал я. Пусть лучше эта ложь, чем убийственная правда, сидящая в моем поломанном сердце.

– Ничего, ужина все равно не было. Рине резко стало плохо, врач только уехал, – сказала она дрожащим голосом. – Все было хорошо, не понимаю, что могло произойти, чтобы вызвать этот кризис, – дрожащей рукой провела она по своему лицу, присаживаясь в кресло.

Стало так погано на душе. Хотелось волком выть от резкого чувства вины. Это я виноват. Не нужно было с ней разговаривать. Не стоило вообще сюда приезжать. Я идиот, что повелся на все уговоры, ведь знал, что это могло произойти.

– Она уверяет, что приняла то лекарство, что ты ей привез. Тимур, мне так страшно, что ее не станет. Я не переживу этого, – мама закрыла ладонями лицо и заплакала.

– Не плачь, все будет хорошо. С ней ничего не может случиться, – я присел рядом и обхватил ее руками. – Рина не уйдет. Она вас очень любит.

– Она тебя больше любит, сынок, – всхлипывала она. – Поговори с ней. Она так тебя ждала. Ты для нее сейчас будешь лучшим лекарством, – мать смотрела на меня с мольбой и отчаянием в глазах.

Каждое произнесенное ей слово резало по открытой ране. Мама даже не представляла, насколько была сейчас права, только не догадывалась об истинном смысле своих слов.

– Мам, у нас уже не те отношения с сестрой. Мы повзрослели и отдалились. Не думаю, что смогу…

– Милый, я знаю, что ты для нее до сих пор многое значишь. Прошу тебя, просто поговори с ней. Узнай, что с ней произошло. Она мне не говорит, но я чувствую, что что-то не так. Возможно, тебе она скажет, вы же были так близки, – не слушая меня, говорила она, роняя свои слезы на наши переплетенные пальцы.

Хотелось вскочить и бежать, заткнуть уши и убраться отсюда подальше. Своей просьбой, сама не понимая, мать толкала меня в самое пекло. Если бы она только знала, что происходит на самом деле. Для нее правда стала бы настоящим ударом. Никакая мать не смогла бы понять такие чувства. Я чувствовал себя последней сволочью, что так поступил с ними со всеми, что не смог это все предотвратить. Пока все не раскрылось, и эта правда не уничтожила все вокруг, нужно все это завершить.

– Хорошо, я поговорю с Дариной, мам, – стиснул пальцы в кулак и встал напротив нее. – Только не плачь, все будет хорошо. Я обещаю, – развернулся и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж.