Шанс на счастье

– Мне похрену, что она нам подходит, Леонид, – громко, будто с надеждой, что я услышу этот разговор, произносит Руслан.

Я замираю там, куда вышла и даже неосознанно делаю несколько робких шагов к двери справа, откуда слышу голоса.

– Нет, ты не понимаешь, – сквозь ярость произносит Леонид. – Она не просто нам подходит. Она идеальная. Мы ее, мать твою, ждали почти час.

– Ее ждали вы, – с усмешкой. – Найдете другую, эта нефотогенична.

Я сглатываю появившийся из ниоткуда ком в горле и от обиды чувствую, как к глазам подкатывают слезы. К черту, подальше отсюда. Пусть и дальше меня ненавидит, так мне, по крайней мере, спокойнее жилось.

– Хорошо, – соглашается Леонид. – Я соглашусь с тобой, когда увижу фотографии. Идет? Сделай пробные снимки.

Мне становится дурно.

– Нет, не идет, Леонид. Я сказал, что не буду ее фотографировать. Она никакая.

Дальнейшие их слова я не слышу, потому что голоса становятся приглушенней. Решаю уйти, но как раз в этот момент дверь распахивается и на пороге появляются они оба.

– Извините, – лепечу, стараясь не смотреть на Руслана. – Мне нужно идти.

– Куда? – удивляется Леонид, останавливая меня тем, что перехватывает под руку. – Сделаем несколько пробных снимков, если все хорошо, сегодня же подпишем контракт.

Мне кажется, я слышу скрип зубов за спиной, так сильно Руслан сжимает от недовольства челюсти. Леонид подталкивает меня в студию, помогает сесть на стул и только после этого решаюсь посмотреть в сторону установленной камеры. Руслан на меня не смотрит, целенаправленно избегает, что-то настраивает в камере, крутит объектив, о чем-то переговаривается с девушкой, стоящей рядом и смотрящей на него, как на принца.

– Рус, это всего-лишь пробные снимки, – с улыбкой на лице произносит Леонид, но после взгляда, направленного на него, тут же замолкает и делает характерный жест рукой, будто закрывает себе рот.

Я сглатываю, когда Руслан поворачивается ко мне и смотрит поверх камеры. Мажет по мне взглядом и, сжав челюсти, склоняется к объективу. Не знаю, что ему стоит смотреть на меня так близко, замечать каждую деталь и изъян на теле, но я никак не могу расслабиться. По телу проходит озноб, когда я пытаюсь принять хоть какую-то позу и… улыбнуться.

– Она деревянная, – спустя пару снимков констатирует факт Руслан.

Сейчас я вовсе не обижаюсь, потому что действительно себя такой чувствую. Тело скованно его взглядом, пусть он смотрит и сквозь объектив. Пошевелиться просто сложно, не говоря уже о том, чтобы улыбаться в камеру и позировать.

– Я бы тоже деревом был, знаешь ли, – не унимается Леонид. – После того, что ты тут устроил.

Руслан зол. Даже с расстояния в несколько метров я вижу это слишком отчетливо: его ноздри раздуваются, рот растягивается в кривой усмешке, а глаза лихорадочно горят. Он не хочет меня снимать, потому что я предала его? Или потому что я вправду такая… деревянная и “никакая”. Может, он говорит это не потому, что ему до сих пор больно, а из-за того, что за шесть лет видел моделей красивее, раскрепощеннее и ярче?

– Я сделал с этим выражением лица уже три фото. В такой же позе, – рычит Руслан. – Мое дело сделать фотки, она же даже не пытается позировать.

Он решает все через Леонида, хотя на моих предыдущих съемках у нас с фотографом всегда была обратная связь. Он фактически командовал мной: куда повернуть голову, чего добавить больше, страсти, огня, сексуальности или, наоборот, скованности. Руслану же, кажется плевать, как я буду позировать и стану ли улыбаться в камеру. Леонид сказал, что он лучший? Тогда он действительно не хочет снимать именно меня.

Почему?

Потому что помнит мое предательство и ему больно?

Или потому что ему просто неприятно мое присутствие?

– Извините, Леонид, мы можем остаться с фотографом наедине.

Я не верю, что сказала это, но присутствующие быстро собираются и покидают помещение студии.

– Удачи, – бормочет Леонид, обращаясь то ли ко мне, то ли к Руслану.

Когда за ним закрывается дверь, я вздрагиваю и больше не чувствую той уверенности, какая была несколько мгновений назад. Мне отчаянно хочется провалиться сквозь землю, потому что он смотрит так, будто ему все еще не все равно. И прошедшие годы вовсе ничего не значат, потому что в его глазах отчетливо читается буря эмоций.

– Давай сразу проясним, – Руслан первым нарушает молчание. – Я не буду снимать тебя, даже если они скажут, что фотографии идеальны. Поэтому предлагаю сделать максимально страшное выражение лица и со спокойной душой покинуть эту компанию.

– У них один фотограф?

– Что? – непонимающе переспрашивает.

– Я спросила, у них один фотограф? Кроме тебя некому меня снимать?

Он смеется, запрокидывает голову так, как и шесть лет назад, заставляя меня задержать дыхание и отчаянно хотеть подойти ближе, коснуться его подбородка, шеи, пройтись по ним губами. Я хочу почувствовать вкус его кожи на языке, вернуть время вспять и не бояться сказать правду. Мы ведь могли… обмануть его отца. Вместе мы бы обязательно что-нибудь придумали, если бы не мой за него страх.