Шанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных

Прозвучало мое имя, меня ввели в кабинет. Две акушерки обращались со мной, как с обычной беременной. Их, казалось, совсем не обеспокоила информация о моем кровотечении. Но все же они послушали сердцебиение ребенка, а потом измерили мой живот, который увеличился в размере. Амниотическая жидкость вернулась. За день до посещения больницы я, Фил и несколько наших друзей отправились в кино, где я никак не могла удобно устроиться в кресле. Теперь мне стало ясно, почему.

Меня определили в родильное отделение и ввели стероиды, чтобы помочь плоду в развитии легких. Пояс вокруг живота должен был фиксировать схватки, однако акушерки убедили меня в том, что их не будет. В ту ночь я плохо спала. Вокруг раздавались крики только что родившихся младенцев, а новоиспеченные матери, с которыми я делила палату, то и дело вызывали медперсонал.

Я не могла уснуть и чувствовала себя ужасно неуютно. Наконец прямо перед поздним зимним рассветом акушерки вновь включили свет и зафиксировали на мне пояс, все еще уверяя меня в том, что схваток не будет. В ближайшее время меня должны были отправить на УЗИ. В 6:30 ребенок пнул меня изнутри и у меня отошли воды.

Я принялась судорожно нажимать на кнопку вызова помощи. Никто не отзывался. Все были заняты в родильных палатах, а я лежала за плотно задернутой занавеской.

– Кажется, мне тут нужна помощь, – надтреснутым голосом я наконец-то заговорила. – Думаю, у меня отошли воды, – громче добавила я.

В палате нас было четверо. Я знала, что женщины, лежавшие всего в паре метров от меня, прекрасно все слышат. Думаю, одна из них и вызвала акушерку.

– Наверняка это совсем не воды, – вздохнула та, когда отодвинула занавеску.

Но потом несколько человек быстро вытолкали мою койку и повезли в сторону родильной палаты. Я смогла только написать Филу: «Воды отошли. Приезжай», и позвонить родителям.

Вот как прошли следующие четыре часа моей жизни: я лежала и ждала в родильном зале, пока молодые врачи сновали туда-сюда, иногда проводя мне УЗИ. Акушерка, казалось, не замечала, в каком я ужасе. Затем, к моему облегчению, утренняя смена ушла и передо мной появилась новая акушерка – милая женщина, успокоившая мои страхи. К тому времени, как Фил с моей мамой вбежали в отделение, боль была невероятно сильной.

– С вами и вашим ребенком все будет хорошо, – уверенно сообщил мне бодрый, как всегда, мистер Пандья.

В то утро дежурил светловолосый и походивший на купидона молодой врач.

– Восходящая звезда нашего отделения, – восхищенно поделилась акушерка со мной и Филом.

Джайлс Кендалл чем-то занимался в палате и в это же время вежливо беседовал со мной, пока у меня не перехватывало дыхание от схваток. С каждым разом наш разговор стал прерываться все чаще и чаще. Я будто отключалась и вновь приходила в себя, каждые несколько минут выпадая из беседы с фразой: «Простите, кажется, еще одна схватка». Шла ровно 32-я неделя.

– Будь у вас обычная беременность, я бы не беспокоился, но, не стану врать, из-за водянки все пойдет по-другому, – честно признался доктор Кендалл.

Команда профессионалов стояла у моей койки, главная акушерка говорила мне, когда дышать (я еще не проходила курсы по подготовке к родам). Все походило на сказку, в которой Щелкунчик должен вытащить из меня крепкий орех. Схватив Фила за руку, я едва не сломала ему пальцы – настолько сильно их сжала. Для эпидуральной анестезии события разворачивались слишком быстро. Вместо нее мне дали парацетамол, который не подействовал, после чего сделали анестезию газом. Я едва успела сделать вдох, как мне пришлось тужиться. Кто-то сказал, что видит головку ребенка.

Через четыре часа после того, как отошли воды, у нас с Филом родился ребенок. Я знала, что обычно новорожденный кричит, но мы услышали лишь тишину. Врачи что-то делали с мальчиком, я уже не видела, что. Мы с мамой и Филом боялись пошевелиться. Мне так и не пришлось услышать первый крик моего сына, однако доктор Кендалл вскоре сообщил нам, что младенец дышит.

Команда врачей была спокойна и тиха, но, согласно записям, сделанным во время родов, Джоэл родился синим, «минимально дыша», с сердечным ритмом от 40 до 60 ударов в минуту (нормальный ритм новорожденного – от 130 до 150 ударов в минуту).

Ему сделали искусственную вентиляцию легких при помощи лицевой маски и дыхательного мешка. Доктор сжимал и разжимал мешок, подавая кислород до тех пор, пока цвет кожи и сердечный ритм мальчика не улучшились.