Шанс. Подготовка к выполнению замысла. Книга 2

– Я же говорил, что Сергей умный парень, – заявил довольный Соломоныч Аде Антоновне.

– Давай Сережа сразу определимся с твоим творчеством, – решительно заявляет женщина.

Киваю опять.

– Ты согласен предложить для продажи некоторые свои песни? – спрашивает, пристально вглядываясь в меня.

Снова киваю.

– Ты гарантируешь, что их еще никто не зарегистрировал? – допытывается.

– Возможно, зарегистрировали три мои песни, но их среди этих нет, – трогаю бобину.

– Ты их продал? За сколько? – оживилась Ада Антоновна.

– Коммерческая тайна, – сообщаю и, улыбаясь, пожимаю плечами.

«Должны же торгаши понимать законы торговли», – думаю.

Соломоныч прячет понимающую улыбку, опуская голову.

– Хорошо, – соглашается она, немного разочарованно, – за сколько же ты хочешь продать эти песни с правами на них?

– За пять тысяч рублей за песню, – открыто смотрю на нее, стараясь не проявить эмоций.

– Это не реально! – решительно заявляет женщина. – Пойдем ко мне в кабинет, не будем здесь мешать, – предлагает, взглянув на Соломоныча.

– С нами сегодня еще один пацан. Это он под богом ходит. Та икона была его, – вопросительно гляжу на Соломоныча. – Может не стоит его держать на улице?

Соломоныч колеблется. Потом неохотно кивает и сообщает:

– Пусть заходит.

– Этим летом мне некогда будет ездить к вам. Возможно, он будет возить товар. Парень надежный, – успокаиваю его.

– Хорошо, пусть заходит, – заявляет уже без тени сомнения.

Приглашаю ребят к Соломонычу. Передаю Филу список вещей для Маринки, а сам иду за Антоновной в глубины магазина.

Кабинет у нее значительно просторней, чем у Соломоныча и больше похож на кабинет, чем на склад антиквариата, хотя здесь тоже хватало разных артефактов.

Антоновна расположилась за солидным столом. Кивнула мне на стул возле стола для совещаний, приставленного к ее столу и начала убеждать меня:

– Сережа, пойми! Неизвестные песни неизвестного автора столько не стоят. Надо реально смотреть на вещи.

– Сколько же предлагаете вы? – спрашиваю, стараясь выглядеть равнодушно.

– Пойми. Каждая из песен может стоить по-разному, – задумывается, – от трехсот до одной тысячи рублей, – предлагает. – Если действительно песня стоящая, – уточняет.

Мотаю отрицательно головой:

– Могу предложить одну стоящую песню за три тысячи, если поможете зарегистрировать в ВААПе остальные, – предлагаю.

Удивленная моей информированностью, смущенно заявляет:

– Я такие вопросы не решаю.

Еще раз замечаю у Ады Антоновны эмоции.

– Твои песни надо слушать, чтобы их оценить. Здесь у меня нет магнитофона, чтобы их прослушать. Предлагаю съездить к одному знающему человеку, который сможет их оценить и купить, – вопросительно смотрит на меня она.

Пожимаю плечами:

– Если надо, поехали.

Антоновна, задумчиво глядя на меня, тянется к телефону.

– Алло, это я! – …, – приехал. – …, – Привез, – …, – пленку и ноты. – …. – Сколько песен? – спрашивает меня.

– Семь, – отвечаю.

– Семь, – повторяет в трубку.

Слушает:

– Так, … так, … поняла, … так, … хорошо! – кладет трубку.

– У нас есть час. Потом встретимся с одним человеком, – задумчиво сообщает мне.

Я поднимаюсь из-за стола.

– Поедем, кофе пока попьем. Расскажешь мне о себе, – предлагает мне, решительно поднимаясь с кресла.

Молча иду за ней. Выходим во двор через заднюю дверь магазина. Антоновна подходит к новой красной «шестерке». Открывает ключами водительскую дверь, садится и, перегнувшись через сиденье, открывает правую пассажирскую дверь для меня. Замечаю болтающуюся на зеркале, какую-то пушистую зверушку и наборный плексигласовый набалдашник на рычаге переключения передач.

«И весь тюнинг? – мысленно удивился. «Хотя нет, что-то переключила под приборной панелью», – заметил. «Вероятно, самопальная противоугонка установлена», – предположил.

Поехали какими-то дворами, переулками и я быстро запутался в кривых московских проулках и поворотах. Подъехали к кафе в каком-то тихом переулке.

«Гости столицы, явно про это кафе не знают», – мысленно отметил.

Антоновну здесь знали, так как она приятельски здоровалась с немногочисленным персоналом. Посетителей в кафе было немного из-за раннего времени. Сев за столик у окна, она сделала заказ для себя и вопросительно посмотрела на меня.

– Кофе со сливками или с молоком. (Сомневаюсь, что в это время найдутся сливки даже в Москве). Сахара одну ложку, – сделал заказ я.

Вижу удивленный взгляд Антоновны. «Опять эмоции вызвал!» – удовлетворенно отмечаю мысленно.

– Расскажи, пожалуйста, о себе, – предлагает Антоновна.

– У меня не богатая биография, – улыбаюсь. – Живу с родителями в рабочем поселке, перешел в десятый класс.

– От девочек, наверное, прохода нет? – провоцирует на откровенность.

– Пока справляюсь, – неопределенно отвечаю, открыто улыбаясь.

Антоновна помолчала и, не дождавшись продолжения снова спрашивает:

– Как ты песни стал сочинять?