Шансон для братвы

Бегущий впереди рослый детина замахнулся прикладом, Денис сделал вид, что поскользнулся, и упал ему в ноги. Не ожидавший этого патрульный споткнулся и, уронив автомат, пропахал по грязи метра четыре. В Рыбакова уткнулось три ствола.

— Лежать!

— Да вы что, ребята? — заголосил Денис.

— Молчать! — Милиционеры орали так, что, казалось, они участвуют в конкурсе «Заглуши танк». — Не вставать! Замри! Стреляем без предупреждения! Кто ты такой? Рот откроешь, урою, сволочь! Встать! Руки за голову! Не шевелись!

— Вы что-нибудь одно выберите! — вдруг обратился к галдящей стае «скворцов» [150] интеллигентный человек с бородкой. — Либо — лежать, либо — стоять!

— А ты кто такой? — заревел один из сержантов.

— Пенсионер МВД, — вмешавшийся показал удостоверение. — Полковник запаса, уголовный розыск...

— Вот и сиди на своей пенсии! — проорали ему в лицо. — Будешь лезть, с нами поедешь!

Пенсионер-полковник замолчал. В его времена так разговаривать со старшим по званию было немыслимо. Но благодаря его вмешательству запал у преследователей прошел — Денису дали разок по шее, завели руки за спину, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в «воронок».

— Куда вы его везете? — спросила одна женщина.

— В отделение, — ответил молоденький лейтенант, вытирая пот со лба. — Там и расскажет все...

— Что все? — вновь вмешался пенсионер. — Он на автобус спешил.

— Ладно, разберемся... — вздохнул лейтенант. Сам он не слышал воплей Дениса и присоединился к погоне автоматически — все бегут, и он побежал. — Чо он сделал-то? — обратился он к счищающему с себя грязь автоматчику.

— Здание ГУВД заминировал! — бодро ответил сержант.

Люди на остановке переглянулись, кто-то засмеялся.

— А вы что, круто его поймали? — раздался ехидный голос.

Собравшиеся развеселились. Родная милиция опять выступила в своем обычном амплуа полных придурков. Обозленные лейтенант и сержант молча полезли в машину, остальные потянулись обратно к дому Клюгенштейна.

Подобранную гильзу Денис «уронил» еще по дороге, когда бежал к автобусной остановке. Ничего криминального у него с собой не было.

По прибытии в отделение его, обыскав и забрав деньги, часы, документы, сигареты и зажигалку, втолкнули в «обезьянник» — маленькое помещение с деревянной скамьей.

Возбужденные патрульные проорали дежурному о необходимости строго стеречь задержанного и умчались докладывать руководству. Тщедушный дежурный с уважением посматривал на «террориста».

Денис уселся в угол и вытянул ноги. Слегка мутило, но такая реакция для организма нормальна — современный человек отвык от активных действий, изнежился, да и стресс был силен. Рыбаков отнюдь не жалел о том, что сделал, это была самооборона в чистом виде. Конечно, говорить об этом в милиции он не собирался, и даже не столько потому, что «самоубийца» был капитаном. Статья о самообороне настолько расплывчата, что все зависит от усмотрения дознавателя, а не от реальных обстоятельств. У Дениса был знакомый, еще в пору учебы в институте, который получил четыре года, защитив девушку. И хотя он бился против пятерых, у троих из которых были ножи, в его «посадке» сыграло роль то обстоятельство, что он был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Один из противников, попавшийся на «мельницу» [151], ударился затылком о поребрик и умер. Ни свидетельские показания девушки, ни наличие оружия у нападавших не избавили его от полутора лет предварительного заключения и двух с половиной на зоне. Окружавшие его «сидельцы» относились с пониманием, видя, что парня держат ни за что. А толку?

Вышедшие из больницы ублюдки гуляли на свободе и получили условно по году. Однако за пару месяцев до выхода из тюрьмы своего обидчика почему-то разъехались из города и так и потерялись на просторах страны. Дениса в его ситуации утешало лишь то, что его задержали за мифический «теракт», погибшего капитана привязать к нему было сложновато.

Прошел час.

Рыбаков попросил сигарету, дежурный покачал головой — не положено, мол.