Шансов выжить нет

– Господин полковник… – пролепетала я растерянно, словно белого медведя в пустыне встретила, – так вы русский?

«Ничего глупее не могла спросить? – съехидничала я про себя. – Теперь остается добавить – и я русская! Какое, мол, совпадение!»

– Да, я такой же француз, как ты – негритянка! – сказал Поль… То есть полковник Поляков, конечно.

– И если честно, – вздохнул он, – то никакой я не полковник, а майор. И не войск МЧС, а ФСБ… А вот Судаков был полковником… Да. Жаль человека. Хорошо, хоть погиб с честным именем, без подозрений. Это тебе спасибо…

– Я надеюсь, что Поляков – это настоящая ваша фамилия? – спросила я. – Или такая же бутафория, как и все остальное?

Он смущенно улыбнулся.

– И объясните мне, наконец, – продолжала я уже с некоторым негодованием – ведь этот человек так долго водил меня за нос там, в Афганистане, – объясните мне, зачем понадобилось посылать меня, спасателя-психолога, за вашим Судаковым? Что у вас своих людей мало?

– А что ты кипятишься? Смотри, перегреешься. Своих послать не могли. Нам запустили оттуда информацию, что Судаков перевербован. У нас же все бывает. Человека из своей системы мы послать не могли, пока не раскроем источник этой анонимки-ориентировки на Судакова… А тут от него сообщение, что ему срочно требуется человек, чтобы с ним передать сверхсекретную и сверхважную информацию. Кого послать? Обратились в ваше ведомство, попросили человека опытного, самостоятельного, чтобы в людях хорошо разбирался и чтобы хоть раз в Афганистане побывал… Ваш компьютер подумал четверть секунды и выдал нам тебя… Вот ты и полетела на задание. А что сразу не могли тебе все объяснить – извини, служба такая, темнить больше приходится, чем откровенно говорить…

– А что же вы мне не прикажете срочно сдать эти ваши сверхсекретные материалы?

– И в самом деле, – спохватился Поляков. – Где же они?

– Грег в руках держал и не догадался! – Я была очень горда собой. – Вот они, смотрите…

Я достала из кармана шприц-тюбик с наркотиком, сняла колпачок-иглу и вытряхнула из него… три капли прозрачной жидкости…

– Извините, – смутилась я, – я, наверное, перепутала…

Открыв второй тюбик, я с раздражением увидела, как из него капает такая же прозрачная маслянистая жидкость… Уже не извиняясь, я взялась за третий тюбик с обидой фокусника, которому испортили весь эффект от фокуса…

Но фокус, как оказалось, проделали со мной. Из третьего тюбика тоже вытек кетамин. Микрокассеты не было…

– Не понимаю… – пробормотала я. – Она была в шприц-тюбике…

Поляков неожиданно рассмеялся.

– Извини меня, конечно, но очень хотелось посмотреть, как ты будешь кассету искать… – сказал он. – Мои ребята ее еще в гостинице у тебя конфисковали, а тебе другие тюбики подсунули… Сама понимаешь, материалы сверхсрочные, как предупреждал Судаков…

– Так ты, значит, мне и тут комедию ломал, – я совершенно забыла, что человек, стоящий напротив меня – то ли полковник, то ли майор, а я всего лишь старший лейтенант. – Ну ты и… наглец!

Я схватила со стола толстую папку, на которой было написано: «К докладу!» и, размахнувшись, стукнула ему прямо по лбу…

Помню только восхищение, с которым смотрел на меня француз Поль, он же полковник Поляков, он же майор Поляков… Потом он взял меня за плечи и поцеловал… Глаза мои закрылись, и весь гнев прошел…

…Три дня в Москве, которые мне выхлопотал у моего начальства Поляков, по яркости впечатлений я могу сравнить, наверное, только с землетрясением в горном Гиндукуше… Впрочем, не буду особенно распространяться, это слишком личное. Скажу только, что три ночи я спала на его плече…

Эпилог

…Но три дня кончились, и Поль (я продолжала его так называть, несмотря на все его протесты) проводил меня в Быково на самолет… Прощаясь, мы ничего друг другу не обещали, даже звонить… все равно судьба сама решит все за нас. Если он не сможет без меня – значит, я его увижу вновь… А я точно знала, что я без него – смогу… Смогла же без Сережи…

В управлении меня встретили с бурной радостью. Только спасателям понятна радость возвращения их друга со сложного задания… Меня чуть ли не качали втайне от Григория Абрамовича (меня теперь так и подмывает называть его Грегом), напоили шампанским, а потом усадили на мое законное рабочее место, к которому я и привыкнуть-то еще толком не успела. Кавээн, Игорек и сам Григорий Абрамович расселись вокруг меня и потребовали:

– Рассказывай!

И я им рассказала. Это была захватывающая романтическая история любви российской спасательницы и французского офицера на фоне стихийного бедствия и международного терроризма. Григорий Абрамович тер свою лысину, Кавээн нервно скреб небритые, как обычно, щеки, а Игорек время от времени говорил: «Да-а-а!» и поглядывал на меня с уважением.

И конец у этой истории был выдержан в общем героико-романтическом духе. Французский офицер расстреливал из автомата банду пакистанских головорезов под предводительством американца Грега Симпсона и выводил через горы российскую спасательницу с секретными документами к нашим пограничникам… В общем, спасал меня, как настоящий герой.