Шанталь. Шах и мат

Кивнув произнесшему тост Лефевру, я, под одобрительные крики товарищей, подняла в приветственном жесте свой бокал и поднесла к губам, осушив его, как и было положено, до дна.

Хмельное вино подействовало почти сразу, окрасив щеки румянцем и придав блеск глазам. Даже это место, которое прежде ассоциировалось у меня с кровью и смертью, стало казаться не таким уж и отталкивающим.

Откинувшись на спинку кресла- «трона» я, из-за полуприкрытых век, внимательно наблюдала за пирующими, отмечая поведение каждого в отдельности, легко считывая их жесты и мимику. Несмотря на удачный старт, не все были довольны предводителем-женщиной и, мне придется как следует потрудиться, чтобы убедить их в том, что я лучшее, на что они могли рассчитывать.

Мое внимание привлек спор братьев де Сежен, сидящих по правую руку от меня. Не знаю, что между ними произошло, но с тех пор, как мы вернулись из Парижа, их взаимное недовольство друг другом нарастало. Занятая более важными делами, я долгое время игнорировала их постоянные стычки, но сегодня решила наконец вмешаться.

– В чем дело, господа? Простое угощение не удовлетворяет вашему аристократическому вкусу? Почему, когда все вокруг веселятся, вы сидите с кислыми физиономиями, от вида которых свернулось бы и молоко?

Ни слова, не говоря Патрис подхватил стоящую перед ним бутылку и так же молча вышел из помещения, даже не подумав о том, как его поступок выглядит со стороны и как его могут истолковать остальные. Подобное обращение с «королем» было недопустимым и, обернувшись к стоявшим позади кресла телохранителям, я, намеренно повысив голос, распорядилась:

– Верните его обратно. Сейчас же!

– А если…

– Если окажет сопротивление, до утра просидит в яме. Все понятно?

Телохранителей как волной смыло. Переведя взгляд на Ренарда, без сомнения слышавшего разговор и сейчас во все глаза уставившегося на меня, я выжидающе подняла бровь, побуждая его рассказать обо всем, но он смутился и опустил голову.

В эту минуту Патрис в сопровождении стражей вернулся обратно и занял свое место. Его виноватый взгляд лучше любых слов дал понять, как он сожалеет о своей несдержанности. Что ж, пусть это будет ему уроком. В следующий раз крепко подумает прежде чем смешивать личную жизнь с обязанностями.

Посидев для приличия еще некоторое время, я поднялась, жестом дав понять присутствующим чтобы продолжали без меня. Кивком велела Патрису следовать за мной.

– Может, уже расскажешь, что произошло? Какая кошка пробежала между вами? – поднявшись на смотровую площадку, задала я свой вопрос.

– Все сложно…

Сложно… А, когда было легко?

Зябко передернув плечами, я подошла к балюстраде, огораживающей площадку по всему периметру, и устремила взгляд на море.

Господи, как же я скучала по нему. Всего вторые сутки на суше, а тело безудержно рвалось туда, где осталась душа. На море. Мне уже недостаточно было находиться вблизи и просто смотреть на него, нет, я мечтала вдохнуть полной грудью свежего морского воздуха, ощутить непередаваемый вкус соли на губах и услышать оглушительные крики чаек, кружащих прямо над головой. Привыкшая к постоянной качке, я крайне неуверенно чувствовала себя на твердой земле, спотыкаясь на каждом шагу.

Сегодня, море отнюдь не выглядело умиротворенным. Почти черные тучи, недавно появившиеся на горизонте и неумолимо приближающиеся, пророчили надвигающийся шторм. Ветер резко усилился. Забираясь под перекрытия и ограждения, он, крепчая, насвистывал посвященный непогоде гимн собственного сочинения.

С разговором затягивать было нельзя. Ураган мог налететь в любую минуту.

– Ты ведь знаешь, что, как и твой брат, всегда можешь на меня рассчитывать. Поделись, что тебя тревожит? Уверена, вместе мы сможем найти лучшее решение проблемы.

– Возможно, ты и права. – Он встал совсем рядом, скрестив руки на груди и облокотившись спиной о балюстраду, лицом ко мне. – Да и не проблема, это вовсе, а так… В общем, Ренард, как тебе известно, принял решение стать матросом.

– И что же в этом плохого? У вас появится больше времени для общения, а заодно присмотришь за младшеньким де Сеженом.

– Так-то оно так, да только служить под моим началом он отказался наотрез. Говорит, что под опекой старшего братца никогда не сможет превратиться в настоящего мужчину. А ты ведь и сама знаешь, какой век службы на борту пиратского корабля. Если не умрет от какой-нибудь заразы, то обязательно сложит голову в бою с неприятелем.

Патрис был прав. Слово «гигиена» было незнакомо подавляющему большинству «джентльменов удачи». Их корабли представляли собой самые настоящие рассадники инфекции, и неизвестно еще, от чего было умирать страшнее: от вражеского клинка или же от того, что можно было подцепить в такой клоаке.

На «Смерче» и на «Жюли» с этим было достаточно строго: матросы ходили по нужде в строго отведенных местах – гальюнах, а палубы драились постоянно. Кроме того, Патрис всегда следил за тем, чтобы его команда была в достаточной степени была снабжена пресной водой, для чего дополнительно набивал ею трюмы.