Шанталь. Шах и мат

Любые громкие заявления напрочь лишены всякого смысла, если они не подкреплены конкретными действиями. Называя себя «братством», на деле, горстка тахмильских пиратов им не являлась. «Каждый сам за себя!» – таков был девиз каждого капитана во времена правления Ангуса, и в течение долгого периода времени оставался неизменным. Но это время безвозвратно прошло, и, если мы собирались добиться действительно хороших результатов по укреплению и развитию собственного влияния, то начинать меняться следовало именно с этого.

Уже на следующее утро после памятного поединка, по решению переизбранного совета, в состав которого входили наиболее заслуживающие доверия капитаны, тела шотландца и Бута были выставлены в центральной части острова на всеобщее обозрение. Ни жалости, ни грусти не читалось в глазах зевак, подходивших поближе только для того, чтобы убедиться в том, что оба негодяя мертвее мертвых. Плюнув или пнув от души трупы, они как ни в чем не бывало шли по своим делам, уступая место другим желающим выказать свое отношение к почившим тиранам, успевшим вызвать всеобщую ненависть у тех, чьи интересы они априори должны были защищать.

Ну а для меня, новый день, как почти и всегда, начался со споров. Блестяще справившийся с возложенной на него задачей, Арно наотрез отказался возвращаться на Родину. Расхаживая перед ширмой, за которой заботливая Берта обрабатывала мою пострадавшую спину, он приводил сотни доводов, призванных убедить всех в том, что без него нам никак не справиться. И несмотря на все усилия, переспорить упрямого мальца не представлялось возможным.

Получив оплеуху от Нино за то, что, забывшись, употребил в присутствии женщин нецензурное слово, Арно рассвирепел. Он схватил со стола кувшин с водой и запустил им в вечно задирающего его обидчика, успевшего отскочить к окну, тем самым избежав столкновения с опасным для жизни предметом. Глиняная посудина угодила в стену, разбившись на черепки, окатив участников стычки водой.

Мое терпение лопнуло. Оттолкнув колдовавшую над раной девушку, я кое-как спустила вниз задранную сорочку и, зажав в кулаке висевший в изголовье кровати ремень, от души прошлась тяжелой пряжкой по задам спорщиков, с воплями, вылетевшими за дверь.

Морщась от боли, я вновь вернулась в комнату, которая прежде принадлежала Ангусу, и которая совершенно преобразилась после того, как ее прибрали и обставили новой мебелью. Желанная тишина оказывала волшебное воздействие на мои вконец расшатавшиеся нервы, и я, поддалась уговорам Берты и вновь легла на постель, позволив ей закончить перевязку. Она безукоризненно справилась. Оставалось только собраться с мыслями и подумать над речью, которую готовилась произнести на послеполуденной встрече с жителями острова.

В указанный час, в сопровождении членов нового совета, я, при полном параде спустилась к берегу, где от мала до велика собрались все обитатели острова, с опасением разглядывающими своего нового «короля», или правильнее сказать, – «королеву». Слыша их перешептывания, я не удержалась от улыбки: никто не мог взять в толк каким образом тощая девчонка справилась с человеком вдвое выше и сильнее ее. Что ж, удивление, не самое плохое начало…

– Вольные граждане Тахмиля! Я обращаюсь к вам так, потому что отныне никто не станет навязывать вам свою волю и принуждать к чему-либо. Тахмиль не тюрьма, а наш общий дом. Вам решать: жить по законам этого дома и нести ответственность за собственность на общих правах, либо предпочесть свободное плавание, но уже без дома, без собственности и без ответственности.

Я произносила речь внимательно вглядываясь в лица собравшихся и то, как они сосредоточенно ловили каждое сказанное слово, давало надежду на то, что все задуманное обязательно получится.

– Что ты предлагаешь? – выкрикнул кто-то из задних рядов, на всякий случай скрываясь за спинами соседей.

Этого вопроса я ждала со страхом и надеждой одновременно, ведь от верного ответа зависело, сможем ли мы найти общий язык или предоставим каждому возможность идти своим путем.

– Я не предлагаю вам полной свободы. Она у вас была, и вы не смогли ею достойно воспользоваться. Но я дарую каждому из вас право выбора. Вы долгие годы гордо называли себя «братством», но скажите честно, в чем именно это братство заключалось? Приходили ли «братья» на выручку, когда вы нуждались в их помощи? Мстили ли за тех, кто пал, сражаясь за интересы этого самого братства? Нет. Прежде такого не было. Но это не значит, что так будет и впредь. Волки, как вам известно, сильны в стае. Напал на одного, отвечать будешь перед всеми. Одиночки, как правило, долго не живут. Рассчитывать им приходится только на собственные силы и, в случае опасности, помочь им некому. Отныне всякий кто захочет получить поддержку Тахмиля, будет подчиняться общим правилам, и любое неповиновение будет означать изгнание из братства. Единоличники нам не нужны.

«Да как же это?», «Что теперь с нами будет?», «Что за бред она несет?», «А что с этого будем иметь лично мы?» – понеслось со всех сторон.