Шантарам

– Ни фига ты не простил, братишка. Ты так меня мордуешь на боксе и карате, что все мои бесчисленные раны вопят.

Это было неправдой, я обращался с ним осторожнее, чем он со мной. Хотя Абдулла быстро входил в норму, он так и не восстановил полностью сверхъестественные силу и ловкость, какими обладал до того, как его изрешетили пули полицейских. Когда он перед тренировкой снимал рубашку, было такое впечатление, что его кожу прижигали каленым железом или драли когтями дикие звери, так что я старался бить очень аккуратно. Но ему я в этом ни за что не признался бы.

– Ну ладно, – рассмеялся я, – если ты так ставишь вопрос, будем считать, что я не простил тебя!

– А после этого сюрприза ты простишь меня уже окончательно! – крикнул он. – Но хватит гадать о сюрпризе, скажи мне лучше, что ответил Салман Санджаю насчет этого ублюдка Чухи?

– Откуда ты знаешь, что мы говорили о Чухе?

– Во-первых, это было видно по лицу Салмана, а во-вторых, Санджай сказал мне сегодня утром, что хочет еще раз попытаться уговорить Салмана войти в союз с Чухой. Так вот я и спрашиваю, что Салман ему ответил?

– Ты и сам это знаешь, – ответил я спокойно, так как мы опять остановились на перекрестке.

– Да? Нушкур Алла.

– Ты так ненавидишь Чуху?

– Нет, я не ненавижу Чуху, – ответил он, трогаясь с места вместе с остальным транспортом. – Я просто хочу убить его.

Мы помолчали, вдыхая теплый ветер и наблюдая за развитием чернорыночных отношений на знакомых нам улицах. Сотни мелких и крупных сделок и афер совершались вокруг ежеминутно. Все они тоже были нам знакомы.

Когда мы застряли в пробке позади большого автобуса, я заметил на тротуаре Таджа Раджа, карманника, промышлявшего обычно возле Ворот в Индию. Много лет назад на него напали с мачете и чудом не снесли ему голову. После этого он говорил скрипучим шепотом, а голова его была так сильно свернута на сторону, что перевешивала всякий раз, когда он мотал ею, и он с трудом удерживал равновесие. Он работал в паре со своим другом Индрой, разыгрывая воровской трюк со столкновением и падением. Индра, прозванный Стихоплетом, почти все свои фразы рифмовал как стихотворные строфы. Получалось это у него здорово, и первые несколько строк всегда поражали слушателей своей красотой, но затем он неизменно сбивался на такую похабщину, что даже видавшие виды мужчины ёжились. Рассказывали, что однажды Индра вызвался читать стихи по микрофону во время празднества на Колабском рынке и спустя пару минут рынок был пуст, даже торговцы сбежали. Полицейские тоже растерялись, и, лишь когда Стихоплет остановился на минуту, чтобы перевести дух, они спохватились и прогнали его. Я был знаком с ними обоими и хорошо относился к ним, но старался держаться от них подальше. Автобус наконец с урчанием ожил и медленно тронулся с места, и в этот момент я увидел, как Индра, притворяясь слепым – не идеально, надо сказать, ему случалось исполнять это и получше, – налетел на иностранца, а Тадж Радж, изображая заботливого прохожего, помог им обоим удержаться на ногах, а туристу также – освободиться от отягощавшего его карман кошелька.

– А почему ты этого хочешь? – спросил я Абдуллу, когда нам удалось отцепиться от автобуса.

– Чего?

– Убить Чуху.

– Я знаю, что он встречался со шпионами из Ирана – якобы решал какие-то денежные дела. Санджай говорит, это был просто бизнес. Но я думаю, не только бизнес. Я думаю, что он в заговоре с ними против мафии Кадера, против нас. Поэтому я и хочу его убить, Лин.

– Понятно, – отозвался я, радуясь, что мой бесшабашный иранский друг разделяет мое недоверие к Чухе, но тревожась за него. – Только не делай ничего без меня, ладно?

Он лишь повернул чуть-чуть голову в мою сторону, продемонстрировав белые зубы в ухмылке.

– Я серьезно, Абдулла. Обещай мне!

– Тхик хайн, братишка! Ладно! – крикнул он мне в ответ. – Я позову тебя, когда придет время.

Он остановился около кофейни «Стрэнд», где я любил завтракать, и повел меня в направлении Колабского рынка.

– Тоже мне сюрприз! – бросил я. – Я тут бываю почти каждый день.

– Я знаю, – отозвался он, загадочно ухмыляясь. – И не я один.

– Это еще как понять?

– Скоро поймешь, братишка. А вот и твои друзья.

Около бакалейного прилавка на мешках, набитых чечевицей, восседали Викрам Патель и оба зодиакальных Джорджа, распивая чай из стаканов.

– Привет, старик! – крикнул мне Викрам. – Тащи мешок, устраивайся как дома.