Шантаж

Си Льет остался невозмутимым, его глаза не поменяли цвет на красный, что являлось признаком наступившего бешенства. Он лишь поднял руку, пальцами тронул разбитую губу, достал платок из кармана и вытер кровь.

— Я буду ждать, Ева, — совершенно спокойно сказал он и покинул зал ресторана.

Устало опустившись на стул, я тронула губы. Прислушалась к своим ощущениям и не поняла, какие эмоции испытываю. Одно я могла сказать точно — физического отвращения не было, чего нельзя сказать о моральном состоянии. Страх тоже отпустил, хотя я продолжала ругать себя последними словами, отчетливо понимая, что совершила невероятную глупость, поддавшись импульсу, пусть и объяснимому.

Теперь ясно, почему Алекс заверял меня, что Си Льет не опасен. У мужика просто невероятный самоконтроль. Очевидно, это объясняет его неэмоциональность и тон предложения. Действительно я понравилась харианцу или нет — не важно. Его поведение не соответствовало тому, что я слышала об этой расе. Никакой жестокости и ярко выраженных приступов агрессии. Никакой грубости при отказе, несмотря на пощечину… Тактичность, учтивость, уважительное отношение. Осторожное соблазнение вначале, а в конце обычное деловое предложение. Да, это оскорбительно, но было бы странным видеть иное, учитывая происхождение и положение Си Льета.

Взяв со стола бокал с шампанским, я задумчиво допила его. Что сказать… Счет Алексу вырос до гигантских размеров!

— Все в порядке? — уточнил взволнованный официант, а когда я кивнула, сразу же отошел.

— Чтоб ты сдох, Алекс, — прошептала, чувствуя себя настолько отвратительно, как никогда до этого.

Медленно поднялась, чувствуя, как немеет нога, а ноющая боль в спине становится нестерпимой, и покинула ресторан.

Оказавшись в лифте, я нагнулась, снимая туфли, а вот выпрямилась уже с трудом. Спина, на которую я так старательно не обращала внимания весь вечер, отомстила за подобное отношение. В каюту я добиралась, придерживаясь за стену, еле передвигая ноги и вскрикивая при каждом шаге. Открыв дверь, я практически рухнула на пушистый ковер, заплакав и заскулив от нового приступа боли, который почти лишил меня способности двигаться.

* * *

Именно в таком состоянии меня и обнаружил Алекс. Не обращая внимания на ругательства и слезы, осторожно поднял меня с пола и положил на кровать.

— Твою мать! — Дальше шли ругательства на его языке, как всегда бывало в моменты особой злости.

— Отвали, — простонала я.

— Не дергайся, — резко сказал он, садясь рядом. — И помолчи.

Прикоснулся к спине, пробежался пальцами по позвонкам, нажал на некоторые из них, вправляя, а затем заставил вытянуть руки вперед и взялся за мою спину уже основательно. Было больно, но почти сразу пришло облегчение. Реар многократно проделывал со мной подобное в прошлом, и я знала, своими действиями он снял основной приступ. Я выдохнула и расслабилась. В теле появилась легкость, хотя отголоски боли все еще накатывали, отчего я снова сжималась, причиняя себе новую боль.

— Я же сказал, не дергайся, — рявкнул дарканианец.

— Иди к черту, — привычно буркнула ему.

Алекс ничего не ответил, просто приподнял мое безвольное тело, в одно движение оголил его до пояса и вернул меня на кровать. Я заорала от возмущения, но, почувствовав, как Алекс прикрыл мне бедра покрывалом, а сам уселся на ноги, приступив к массажу, замолчала и прикрыла глаза. Ненавижу Реара, но только он сейчас сможет привести меня в норму!

Если так подумать, то это все уже было. Нартея… После того как Алекс забрал меня из больницы на Виоре, только благодаря ему я восстановилась, хотя врач утверждал, что я не смогу ходить. Реар лишь наорал на всех, когда мне предложили заменить часть позвонков, но я в любом случае осталась бы калекой, а потом подписал соглашение об ответственности и перевез меня на «Ариадну». Алексу для лечения понадобилось около месяца, какие-то препараты, иголки и разные штуки с Даркана, про которые он отказался мне рассказывать. В результате я не только смогла подняться с кровати, но и вполне сносно ходила через три месяца. Хотя если учесть, что в моей травме виноват тоже был он… Нет, буду честной до конца. Виноваты были моя излишняя самоуверенность и ненужный риск, в результате чего мы оба едва не отправились на тот свет.

Руки Алекса проминали каждую мышцу, принося облегчение, которого не давали обезболивающие, и гнали все мысли прочь из головы.

— Хорошо? — тихо спросил он.

— Замолчи и продолжай, — заявила я, потому что в этот момент его пальцы коснулись поясницы, заставляя слегка выгнуться. — Не забудь обезболить под конец, как раньше делал.

— Как скажешь, — усмехнулся он и перешел на поглаживающие движения, двигаясь к шее. Итак, основную работу он уже проделал, а теперь лишь успокаивает и расслабляет тело, снимая последнее напряжение и боль. Вместо них тело наполнялось легкостью, жаром, давно забытым томлением и негой. Хотелось выгнуться, но я лишь еще сильнее вытянулась. Как и всегда, накатила дрема, я зевнула и напряглась, когда услышала тихий вопрос, за которым последовали следующие: