Шантаж

В другой группе Лидия Сергеевна, окруженная друзьями, увлеклась разговором. Кажется, никто не наблюдает...

– Спасибо, Степан Алексеевич, ничего серьезного. Сейчас мне намного лучше, – улыбнулась она Розанову. – Вы, конечно, рады за свою дочь? Они с Олегом – блестящая пара. Только вот уезжают надолго...

Чутким сердцем она понимала его отцовское состояние. Да ведь он и не подозревает, что с ним остается еще одна дочь...

– Да уж! Мне ее будет недоставать, хоть и видимся мы нечасто. – Он поблагодарил ее теплым взглядом. – Но не буду мешать вашей беседе, еще раз извините! – И вернулся к коллегам.

– Какой интересный мужчина! – глядя ему вслед и любуясь его импозантной фигурой, заметила одна из дам. – Это же отец невесты! Вы что, хорошо его знаете, Вера Петровна?

– Его дочь – подруга моей Светланы, спасла ей жизнь. Вы разве об этом не слышали?

Прибыли молодые, и гости, выстроившись в длинный ряд, потянулись поздравлять.

Жених был великолепен: в беготне и хлопотах, связанных с отъездом и свадьбой, Олег похудел и, в вечернем костюме выглядел прямо-таки скульптурно, возвышаясь над большинством гостей, как молодой бог. Невеста, в белоснежном воздушном наряде, сияла молодостью и красотой. Вместе они, кудрявый блондин и темная шатенка, оба высокие, статные, составляли пару – хоть в кино снимай.

– Божественно хороши молодые! Завтра улетают в Париж! – слышались восторженные с оттенком зависти голоса в толпе гостей.

Когда все расселись, образовалось как бы два общества: главное – за центральным столом, с молодыми в середине, а по их бокам – родители и самые почетные гости.

Рядом с Сергеем Тимофеевичем оказалась, в отсутствие Николая Егоровича, чета Григорьевых; с Лидией Сергеевной – ректор Педагогического института с женой.

За боковыми столами расположились с обеих сторон ближе к центру – родственники, знакомые рангом пониже, а по краям, как всегда, молодежь.

Угощение фантастическое, веселье било ключом, после обязательных тостов гости разделились на группы, и каждый делал что хотел. Молодые, сначала оказавшиеся, естественно, в центре внимания, с течением времени растворились в водовороте гостей.

Празднество подходило к концу. Некоторые еще танцевали и веселились в банкетном зале; остальные, в основном молодежь, прохаживались по другим залам ресторана – везде играла музыка, все красиво, интересно...

Наконец гости постарше стали разъезжаться; среди первых собрались домой Григорьевы: Иван Кузьмич считал для себя неприличным участвовать в нетрезвом веселье разношерстной публики.

Светлана решила уехать вместе с родителями. В течение всего вечера она старалась вести себя компанейски, танцевала, когда приглашали, чтобы не выделяться и не портить Наденьке настроения. Но ей было невесело, мысли ее бродили далеко – там, с Мишей, в пути...

Заметив, что они собрались уходить, Надежда – сама она почти не пила – подошла к Светлане.

– Светочка, помоги мне, лапонька, привести себя в порядок! – И, предвидя, что откажется, сославшись на уход родителей, быстро добавила: – Я тебя задержу всего на две минуты, твои старики не уедут – их предупредят. Мне сказать тебе нужно... что-то очень важное.

Светлана ожидала, что Надя поведет ее в туалетную комнату, но нет: невеста остановилась на площадке, ведущей на этажи, и как-то необычно себя повела – она явно волновалась, искала слова.

– Светонька, мы разлучаемся с тобой надолго, кто знает, – может быть, навсегда. Обязана я теперь... открыть тебе эту тайну. Давно бы следовало, да я все не решалась никак. – И умолкла на мгновение, наблюдая за реакцией подруги.

Светлана, ничего не понимая, молча ждала объяснений.

– Ты ведь обратила внимание, что я называю тебя сестрой? Думала, наверно, потому, что тебя спасла и вы меня приняли как свою? Ошибаешься! Мы и правда с тобой сестры. Самые что ни на есть единокровные!

Увидев, что у изумленной Светланы распахнулись еще шире глаза и вытянулось лицо, Надя остановила ее жестом руки.

– Не спрашивай меня сейчас ни о чем, кроме того, что скажу сама. Обо всем поговорим, когда вернусь. По почте из-за границы об этом распространяться не стоит.

Глядя прямо в синие Светланины глаза открыла ей наконец правду.

– Иван Кузьмич тебе не родной отец. Настоящий твой родитель – это мой фатер, Степан Алексеевич Розанов, – сидел рядом со мной. Надеюсь, ты его хорошо разглядела? Видный такой из себя, интересный; красивый даже. Твоя копия, в мужском варианте. Тебе и убеждаться не надо – достаточно поглядеть на себя в зеркало. – И честно призналась: – Можешь мне поверить – тогда на реке я и представить не могла, что спасаю сестру. Сама недавно узнала.

Надя с чувством посмотрела на ошеломленную Светлану и по-дружески ее встряхнула.

– Ладно, не впадай в транс! Переваришь это со временем – как я! – А сейчас хочу поблагодарить за все хорошее, что от тебя видела, и, конечно, за Олега. – Она почувствовала прилив нежности и признательности к сестре. – Знай, я тебя люблю и буду тепло вспоминать. И ты не поминай лихом грешную Надежду! – Обняла Светлану, чмокнула в щеку и беззаботно вернулась обратно в банкетный зал.