Шантаж от Версаче

– Разыграла! – убежденно сказал Кис. – Она сама тебя подвела к этому предложению. Разжалобила рассказом о попытке изнасилования… Сказала, что труп там лежит до сих пор… Ты и поперся… Но только зачем ты ей понадобился, вот что я хочу понять? Отпечатки стереть? Она в этой квартире бывала, раз знает ее хозяина – а она его знала, раз убила и утопила! – и отпечатки ее там, безусловно, есть, но она могла стереть их сто раз без тебя. Для такой ерунды ей не нужен профессионал. Что ее могло еще беспокоить в квартире, если квартира не является местом преступления?

Реми посмотрел на Алексея.

– Знаю. Понял! Вот зачем: ей нужно было что-то забрать из квартиры, какую-то улику, вещь, которая могла указать на нее! И меня использовали как средство для открывания замков, как вульгарную отмычку! И пока я там корячился, ползая по паркету, она прихватила то, за чем пришла!

– Очень возможно… По крайней мере, это объясняет ситуацию… Ну, а она-то что тебе сказала?

– Опять стала врать. Что никого не убивала и все это придумала… Дальше я не дослушал.

– А ты знаешь, – задумчиво проговорил Кис, – если мы с тобой на верном пути и она воспользовалась твоей помощью, чтобы попасть в квартиру… То вполне могло быть и так, что она действительно никого не убивала…

Он едва заметно улыбнулся, увидев, как встрепенулся Реми.

– Она, несомненно, знает убитого, – продолжал Кис, забавляясь оживлением в лице приятеля, сменившим угрюмую и подавленную мину. – И, несомненно, знает, что его убили. И решила – тут ты, я думаю, прав – забрать какую-то вещицу из его квартиры, чтобы его имя не связывали с ней… Сам посуди, как ей было сбросить тело…

Реми вскочил.

– Я идиот! Ты прав, Алексей, ты прав! Вот проклятье, эмоции – враг рассудка! Какую я глупость сморозил! У меня голова совершенно выключилась, это же ясно! Подстеречь его на улице, оглушить чем-то по голове, притащить это тело к реке, перевалить через парапет набережной – она? Ты бы видел ее хрупкую фигурку! И, главное, раздеть мертвеца – это не женский ход мышления! Это дело профессионала или хотя бы мужчины! А я, кретин…

Кис улыбался, глядя на бурную реакцию Реми.

– Ты бы видел ее! – заметил Реми ироничный взгляд друга. – Ты бы глянул в эти глаза! У самого бы крыша поехала!

– Надо бы увидеть, – заметил Кис. – Объясниться.

– Сейчас же!!! Можно ее позвать сюда?

– Десять вечера. – Кис с сомнением покачал головой. – Давай завтра.

– У меня нет завтра! Я через два дня улетаю! У меня все – сию минуту! Прошу тебя, вот ее телефон. Позвони, объясни, как доехать, пусть возьмет такси, я встречу внизу и оплачу… Или я сейчас сам за ней поеду!

Алексей покачал головой и набрал номер. Ксении, однако, дома не было, и вежливый мужской голос продиктовал номер ее сестры, у которой Ксюша находилась в данный момент.

К телефону долго не подходили, но Кис был упрям, и едва ли не на десятый гудок трубку сняли. У телефона оказалась ее старшая сестра по имени Александра, сообщившая приятным хрипловатым голосом, что Ксения не совсем хорошо себя чувствует, в связи с чем к телефону не подходит. Кис не без удовольствия стал объясняться с приятным голосом. После всех извинений от имени и по поручению, всех объяснений, всех кто, почему, куда и когда, он сообщил Реми:

– Едут. Ксюша и ее сестра.

Реми, следуя указаниям Алексея, разыскал кофеварку, кофе, сахар и занялся приготовлением кофе, а Кис бросился убирать свою постель и складывать диван-кровать…

Глава 6

Девушки вошли.

Кис при виде еще припухшего от недавних слез лица Ксюши понял Реми. Понял быстро и очень ясно, что потянуло француза к этой девушке. Он за границей бывал не раз и чувствовал тот выгодный контраст, который Ксюша представляла с западными женщинами и от которого могла растаять добрая половина мужского иностранного населения.

Реми при виде еще припухшего от недавних слез лица Ксюши испытал мучительное раскаяние, не менее мучительную жалость и все так же не менее мучительную радость снова увидеть эти чудные глаза.

Кис при виде Александры подумал коротко: «Если бы эта осталась у меня, я бы… И вообще, что-то давно у меня женщины не было. Работа проклятая, жить не успеваешь».

Реми при виде Ксюшиной сестры подумал еще короче: «Журналистка!»

Ксюша глянула на обоих мужчин настороженно: вдруг снова начнут…

Александра холодным взглядом окинула обоих. Характеристики были не слишком лестными: Алексей похож на ловкую лохматую обезьяну, устройство рук и ног которой наводило на мысль о дереве, за которое она вот-вот уцепится и быстро-быстро полезет наверх… Отчего-то на мгновенье она представилась самой себе этим деревом. Реми ей показался вовсе не таким уж привлекательным, как описывала его Ксения, – довольно приятное, но какое-то слишком гладкое, слишком стандартное лицо, как почти у всех иностранцев, – на таких не выражаются чувства и мысли, и она такие лица не любила…

Впрочем, что любила Александра? Кого любила Александра?