Шантаж

Тем более, что по двору разносилось шипение Мары и летал местный лекарь. Нет, это не футбол — с ногами у неё… И не хоккей на траве. Слава богу. Если в эти ручки ещё и клюшку… Скорее — регби. Вот, «мяч попал в ворота». Жаль — что в наши, хорошо — что ещё не запертые: счищать прилипшее не надо. Взаимоотношения между светилами на Руси существенно отличается от закона всемирного притяжения. Особенно в такой специфической области как платное здоровье и такое же его охранение… Вполне… регбические взаимоотношения.

Акима пришлось успокаивать, объяснять. Как у него сердце прихватывает, я уже видел. А от такой эскулапихи… «Богиня смерти наклонилась над тяжелобольным и ласково улыбнулась ему в лицо»… Вот такой своей улыбкой… С высоты вот такого своего роста… Тут-то и здорового откачивать придётся. Хорошо хоть кровопускание и инфаркт — «как гений и злодейство» — вещи несовместные. Как она нас покрыла… И лекарские мази, и мои повязки. И, между прочим, очень удивилась Ивашкиному «пребыванию в числе живых». Будто он справку для пенсионного фонда добывать пришёл. Не знаю, что она ему скормила, но встретить, похоже, не ожидала.

Как бы мне такую «умелицу» к себе в хозяйство прибрать? Какой интересный человек попался… «Жаба» моя — аж подпрыгивает. Мой «клиент»: сумасшедшая, калечная, одинокая, битая… С набором «необщих знаний»… Как раз для попаданской команды: отребье, сволочь, отброс человеческого общества… Когда собственная смерть на глазах по усадебному двору будет вприсядку прыгать… Это круто. Надо брать.

Баба Мара. Немало в сём мире было людей, коих опасаться мне приходилось. Да мало кто мне страх внушал. А вот её побаивался. Ибо сошлось так, что многие годы в её власти было извести меня. Да и ближников моих. Ни в бога, ни в чёрта она не верила. Боли, смерти, суда какого или возмездия — не боялась, всякое злодейство завсегда учинить была готова. Не по злобе или обиде, а просто посмотреть — как-то оно мучиться будет. Как кошка домашняя, что убивает из любопытства. И возможности к тому имела многочисленные и разнообразные. Мне же в ней нужда была немалая, так что попросту истребить её было не можно.

Иные из врагов моих, уяснив возможности Бабы Мары, пыталися к своей пользе их применить, «избавить Русь Святую от Зверя Лютого». И не малые посулы ей сулили. Довелось как-то спросить у неё прямо:

— Что ж ты не по их сделала? Ведь всё что твоей душеньке угодно обещано было?

— Всё? А что это «всё»? Ноги резвые, тело молодое, душу чистую? Жизнь новую? А иное… Скучно жить, Ванечка. Вот тут, у тебя, каждый день новизны всякие. Люди разные корячатся, сам ты подпрыгиваешь… Забавно. Забавник ты, Ванюша. Меня, старую, веселишь. Поживи ещё. Для забавы.

Вот и получается, кому — воевода грозный, кому — зверь лютый, кому — чародей великий. А кому — скоморох скачущий. От тоски жизни — отвлечение.

Всё, все при деле, Николая в город погнал — «воздух щупать», Чарджи с Суханом спать загнал. И у меня пружинка кончилась. Когда же я спал нормально последний раз? Что-то уже и со счёта сбился. Пальцы по-загибал — вроде шесть ночей. То урывками, то днём прихватишь. Ненормально. Длительность периодов непрерывной активности нарастает. Это я расту, или моя нелюдскость? «Беломышесть» увеличивается? А что я зимой делать буду? Ночами напролёт на звезды зубами щёлкать? Или наложниц в темпе хард-рока… «роком хардить»? Темно же целый день будет, ничего полезного, кроме детей, не сделаешь. Надо срочно ставить свечной заводик… или, как минимум коптилки типа «катюша»… и зипповские зажигалки спрогрессировать… и лестницу в рябиновском порубе сделать… Всё, сплю.

Конец двадцать четвёртой части