Шанти

– Никак не могу прийти в себя… вся моя жизнь, все, что я знал о мире, – все в пыль! А он нас сейчас слышит? Он может с нами говорить?

– Вероятно, может, но только через своих слуг, – равнодушно кивнул Андрей. – Слышит? Вероятно, слышит. Ведь сейчас мы внутри его, как паразиты в живом существе.

– Тьфу! Слово-то какое нашел! Паразиты! Ладно, что дальше? После того как мы все это узнали, как жить будем? Что тебе сказал Лес?

– Лес хочет, чтобы все оставалось так, как было. Вы охотитесь, живете, размножаетесь – столько, сколько он сочтет нужным, и… все в общем-то.

– Столько, сколько он сочтет нужным?! – тихо охнул Урхард. – Это что значит, это Лес сделал так, что у нас одна Беата?! И нет других детей?

– А ты вспомни, у многих ли живущих в Лесу двое, трое и больше детей? – Андрей прислонился спиной к стволу дерева, полуприкрыл глаза, и у него вдруг заныл затылок в том месте, куда некогда проник корешок Леса.

– Ты намекаешь… нет, ты прямо говоришь, что в этом виноват Лес?! – Урхард грубо выругался и снова сплюнул, будто плевком хотел убить дерево. – А мы-то… мы так надеялись, что у нас будет еще один ребенок. Нам хотелось много детей, столько, сколько сможем! И ты прав – в селе редко у кого два ребенка, а уж про три и говорить не стоит… редкий случай. Проклятый Лес! Я начинаю его ненавидеть!

– Не нужно его ненавидеть, – пожал плечами Андрей. – Разве ты ненавидишь ветер, снесший крышу с сарая? Или молнию, ударившую в человека? Лес – это не человек. Да, разумное образование, которое может думать, планировать, но это не человек. Все его существование построено на выживании и размножении… хм… как у человека. Он пытается приспособить мир под себя, используя все возможности этого мира. Как человек, он умеет мыслить, умеет сожалеть, испытывает подобие гнева и радости, удовольствия и неприязни. М-да… я сам себя загнал в ловушку. Если все это он может, чем отличается от человека?

– У человека, настоящего человека, есть руки, ноги, голова, – ядовито заметил Урхард, – а этот демонов лес топливо для печи! И ничего больше!

– Правда? – кисло усмехнулся Андрей. – Когда-нибудь я тебе расскажу о людях, которые считали, что все, кто на них не похож – внешностью, цветом кожи, языком, верой, суть топливо для печи, и ничто иное. А ведь и у тех и у других есть ноги, руки, голова и все, что положено человеку. А как бы ты отнесся к драконам?

– Драконам? Каким драконам? – недоуменно хмыкнул Урхард. – Я не знаю никаких драконов. Что это такое?

– Летающие существа наподобие огромных ящериц, изрыгающие пламя. Разве у вас нет никакого упоминания о драконах?

– Хм… было что-то такое, в сказках, – пожал плечами Урхард. – Назывались они как-то по-другому. Видерны вроде бы. И что, при чем тут драконы?

– Они разумны. Моя подруга Шанти – драконица. Но она не человек, хотя умеет копировать человека так, что не отличит никто на свете. Кроме дракона. Или меня. Я умею отличать настоящего человека от его копии. Но речь не о том. Драконы изначально не имеют внешности человека, но разве они не заслуживают жизни? Они умны, живут тысячи лет, обладают магическими способностями, могут принять облик человека – один в один!

– Не знаю, – вздохнул Урхард, – я никогда не задумывался над такими проблемами. Никогда. Они мне были просто неинтересны.

– И Лес не задумывался, – улыбнулся Андрей, – он был очень удивлен, что люди могут быть не только слугами, не только насекомыми, ползающими по его телу, но и друзьями, напарниками, не только симбионтами, не осознающими, что и зачем делают, но и партнерами в жизни.

– Это ты ему рассказал? – Урхард приподнял брови и скептически покачал головой.

– Я. Как мог.

– А с чего вдруг он стал разговаривать именно с тобой и ни с кем больше? Почему ты?

– Я не такой, как вы. Скорее всего, я даже не человек. Ну да, да – перевертыш. Я мутант. Меня нельзя заразить спорами – я их просто выбрасываю. Из меня нельзя сделать слугу. А еще – я из другого мира, знаю больше, чем вы, многократно больше. За мной память цивилизации, о мощи которой вы не имеете никакого представления, а если бы имели, то… не важно. Это совсем не важно. Мир меняется, и все мы меняемся вместе с ним. В этом мире появился я, и все меняется. Начинаю думать, что замысел Бога состоит именно в том, чтобы изменить этот мир, застывший в равновесии, подтолкнуть его…

– Подтолкнуть к чему? – с любопытством спросил Урхард.

– Не знаю. Я пытаюсь делать то, что считаю необходимым, – пожал плечами Андрей, – а что получается, не мне судить. Хочу, чтобы люди были счастливы. Чтобы счастье всем, даром, и чтобы никто не ушел обиженным. Я многого хочу?

– Очень многого, – серьезно кивнул Урхард. – Для этого нужно пролить много крови. И мне кажется, ты уже пролил. Да?

– Много. Очень много крови, – вздохнул Андрей. – У каждого человека, оказывается, свое представление о счастье. Например, иногда люди счастливы, когда сажают на кол тех, кто верует не в то, во что верят они. Или когда у соседа амбар сгорел со всем содержимым. Или когда сломала ногу лошадь соседа.