Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года

Тем временем фельдмаршал Клейст подтягивал в этот район несколько танковых и пехотных частей, а также всю противотанковую артиллерию 48-го моторизованного корпуса, сосредоточив управление ею в руках командира специально созданного полка. По просьбе командующего 1-й танковой группой немецкая авиация непрерывно бомбардировала части 8-го советского мехкорпуса по обе стороны дороги Броды – Лешнев. Так как части генерала Карпезо в районе восточнее Радехова также вели наступление, хотя и небольшими силами, германский 48-й мотокорпус в середине дня 26 июня оказался в критическом положении. Гальдер следующим образом оценивал сложившуюся обстановку: «Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. На стороне противника, действующего против группы армий «Юг», отмечается твердое и энергичное руководство. Противник все время подтягивает из глубины новые свежие силы против нашего танкового клина… Противник, как и ожидалось, значительными силами танков перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. На отдельных участках отмечено продвижение». В результате немецкое командование было вынуждено сосредоточить против соединений генерала Рябышева крупные силы. Для прикрытия правого фланга 48-го мотокорпуса подходил 44-й армейский корпус, в район Берестечко выдвигались 16-я моторизованная дивизия, 670-й противотанковый дивизион и батарея зенитных орудий.

Однако советские войска развить успех не сумели. Части атаковали противника неодновременно и на широком фронте. Танки не сопровождались пехотой и не всегда прикрывались авиацией. Такие действия не приводили к решительным результатам. Вследствие этого немцам удалось удержать основные коммуникации, связывавшие их передовые части с тылами, и локализовать прорыв. Сложность операции и трудность обстановки поставили под сомнение целесообразность продолжения наступления 8-го мехкорпуса. Была даже сделана попытка вывести его из боя. Однако Москва приказала продолжать контрудары.

27 июня в 4 часа утра генерал Рябышев получил указание Кирпоноса отвести 8-й мехкорпус в тыл за боевые порядки 36-го стрелкового корпуса и занять оборону. Собиравшийся развивать наступление командир корпуса с некоторым недоумением отдал соответствующие приказания своим комдивам. Всего через два часа последовал новый приказ штаба фронта. На этот раз генерал Кирпонос требовал немедленно повернуть корпус на восток и нанести удар из района Броды в новом направлении – на Дубно, в тыл наступающей в восточном направлении группировке противника, к исходу дня овладеть городом. Штабные стратеги двигали корпусами, будто шашками. В результате утром 27 июня 8-й мехкорпус представлял собой три изолированные группы, разбросанные на глубину 20–30 км. 7-я механизированная дивизия оборонялась на рубеже реки Островка, центральная 12-я танковая, в соответствии с первым приказанием, ушла в тыл, причем ее неорганизованный отход под ударами вражеской авиации больше походил на бегство, а 34-я танковая, не получив вообще никаких указаний, продолжила наступление на Берестечко.

Пока генерал Рябышев соображал, как же ему собрать теперь свой корпус и осуществить удар на Дубно, в помощь ему в 9 утра, то есть через три часа после получения приказа, прибыл крупный специалист по «моральному фактору» корпусной комиссар Вашугин:

«Он шел, подминая начищенными сапогами кустарник, прямо на Рябышева. Когда приблизился, посмотрел снизу вверх в морщинистое скуластое лицо командира корпуса и сдавленным от ярости голосом спросил:

– За сколько продался, Иуда?

Рябышев стоял в струнку перед членом Военного совета, опешивший, не находивший что сказать, да и все мы растерянно смотрели на невысокого, ладно скроенного корпусного комиссара.

Дмитрий Иванович заговорил первым:

– Вы бы выслушали, товарищ корпусной…

– Тебя, изменника, полевой суд слушать будет! Здесь, под сосной, выслушаем и у сосны расстреляем .

Я не выдержал и выступил вперед:

– Можете обвинять нас в чем угодно. Однако потрудитесь прежде выслушать.

– А, это ты, штатный адвокат при изменнике…

Теперь поток ругательств обрушился на меня.

Все знали, что член Военного совета не выносит, когда его перебивают. Но мне нечего было терять. Я воспользовался его же оружием, то не был сознательный прием. Гнев подсказал.

– Еще неизвестно, какими соображениями руководствуются те, кто приказом заставляет отдавать врагу с боем взятую территорию.

Корпусной комиссар остановился. Для того чтобы смотреть мне в лицо, ему не надо поднимать голову. Мы одного роста. Перед моими глазами аккуратная черная полоска усов, нервно подергивается правое веко. В голосе члена Военного совета едва уловимая растерянность:

– Кто вам приказал отдавать территорию? Что вы мелете? Генерал Рябышев, докладывайте.

Дмитрий Иванович докладывает. Член Военного совета вышагивает перед нами, заложив руки за спину.