Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года

Очнувшись от оцепенения, вызванного внезапным появлением прямо под окнами советских боевых машин, народ повалил на улицы, но, опять же, не для участия в праздничном митинге. Танки, не имевшие поддержки пехоты, со всех сторон подверглись нападению солдат, полицейских и молодежи, использовавших малокалиберные орудия, которые можно было сосчитать по пальцам, и бутылочные «гранаты», которые имелись чуть ли не у каждого гимназиста. Несмотря на непрерывный огонь из всех огневых точек, танки вспыхивали один за другим. Командирский БТ взорвался вместе с экипажем.

«Мы бросали гранаты и стреляли из винтовок, чтобы отвлечь огонь на себя, – вспоминал участник боя сержант Алоизий Таудул. – Летчики , воспользовавшись моментом, бегом приблизились к танку. Сержант с бутылкой бензина взобрался на башню, которая все время нервно вращалась. На призыв: «Вылезай, товарищ, не бойся, а то сожгу», – ответа не последовало, а башня снова повернулась и выстрелила. Сержант открыл бутылку, полил бензином щели и на крышу башни, соскочил, зажег спичку и бросил на танк. Вспыхнуло пламя, башня перестала вращаться, но взрыва боеприпасов, которого мы все ожидали, не было… Позднее я видел трупы трех советских танкистов, лежавших рядом с танком, уничтоженным летчиком. До сих пор не могу понять, почему они не были обгорелыми. Вероятно, они задохнулись от нехватки кислорода».

В итоге шесть боевых машин были сожжены, остальные отошли обратно за Неман, члены экипажей частью погибли, частью попали в плен. Среди последних гродненцы признали земляков, сбежавших в Советский Союз еще до начала войны. Бывший полицейский рассказывал: «Мы выбежали на угол улиц Наполеона и Гувера, где пылал второй танк. Там увидели такую сцену: на земле лежал один убитый большевик, а другой – раненый. Какой-то гражданский замахнулся карабином и хотел добить раненого прикладом, но постовой Москалюк помешал ему, чем вызвал неудовольствие собравшейся толпы. Между тем раненый кричал: «Не убивайте, я пришел вас освободить!» – что еще больше разозлило толпу. При убитом Москалюк обнаружил водительское удостоверение, в котором мы прочли: «Техник второго ранга Александрович (имени не помню), место рождения г. Гродно». Выяснилось, что полиции хорошо известна эта еврейская семья, а именно этот преследовался за коммунистическую деятельность и сбежал в Россию, а теперь, хорошо зная город, приехал, чтобы нас «освободить».

По польским данным, еще 12 советских танков удалось подбить в районе моста через реку, куда были переброшены зенитные «бофорсы» на механизированной тяге. Солдаты и добровольцы заняли окопы на правом берегу и вели огонь из пулеметов. Перестрелка на линии Немана продолжалась весь день. Женщины и школьники оказывали помощь раненым, приносили бойцам еду и боеприпасы.

Вечером 20 сентября, при поддержке подоспевшего 119-го стрелкового полка 13-й стрелковой дивизии, 27-я танковая бригада занималась зачисткой южной части Гродно, а подтянувшаяся артиллерия приступила к обстрелу занеманской части города.

Ночью группа младшего лейтенанта Шайхуддинова с помощью местных проводников на лодках переправилась на правый берег реки в двух километрах восточнее города, но ее продвижение было остановлено огнем пулеметных точек, оборудованных в районе кладбища. В ходе ночного боя 119-му полку удалось закрепиться на правом берегу и выйти на подступы к восточным окраинам. Поляки, в свою очередь, совершали вылазки на советские позиции.

На станцию Гродно с наступлением темноты прибыли два эшелона с эвакуировавшимися польскими войсками. Часть из них влилась в ряды защитников города, например, отряд из двух батальонов запасного центра 19-й пехотной дивизии под командованием полковника Блюмского. Своим ходом добрались до цели и решили задержаться 101-й и 102-й уланские полки резервной кавалерийской бригады во главе с генералом Пшезьджецким, принявшим на себя руководство обороной. «Гродно словно вымер, – вспоминал командир эскадрона улан подпоручик Януш Вильхорский, – ворота закрыты и заперты на засовы, окна закрыты ставнями. На улицах встретили только раз полицейский патруль. То в одном, то в другом месте стояли корпуса сожженных советских танков. В памяти остался разрушенный артиллерийскими снарядами кинематограф, с вывалившимся на улицу аппаратом и обгоревшими лентами фильма, валяющимися на проезжей части; на разбитой стене нелепо смотрелись фрагменты красочных плакатов с американскими кинозвездами».

Самые благоразумные покидали обреченный на «освобождение» город. Так, утром 21 сентября большая группа военных, полицейских, служащих общим числом около тысячи человек под руководством полковника Адамовского на реквизированных машинах, автобусах, телегах, велосипедах и пешком, невзирая на протесты жителей, эвакуировалась из Гродно в направлении литовской границы. Раненых защитников жители предусмотрительно укрывали в своих домах, оставив в госпитале только пострадавших от обстрелов обывателей и пленных красноармейцев.