Шарады любви

Даниэль облегченно вздохнула и послушно переступила через край ванны, вода в которой действительно стала уже почти черной от смытой грязи. К тому же девушка поняла, что ее избавитель и тиран пока не склонен применять к ней обычные меры, которые используют, воспитывая непослушных детей. А также не намерен приставать к ней как к женщине. Парадоксально, но к последнему выводу Даниэль пришла со смешанным чувством. Конечно, ей было приятно сознавать, что она в безопасности и гарантирована от всякого рода посягательств. Но вместе с тем Даниэль чувствовала некоторую обиду. Или, скорее, укол оскорбленного самолюбия. Казалось, она уже так долго играла роль мальчишки, что не должна была принимать особенно близко к сердцу безразличие мужчины к ее женским достоинствам. И все же в душе Даниэль росло еще не совсем осознанное раздражение. Девушка взяла полотенце и торопливо вытерлась, бросая при этом беспокойные взгляды на спину сидящего у окна графа. Уже давно не чувствовала она себя такой чистой и посвежевшей. За последние месяцы ей приходилось, и то изредка, довольствоваться маленькими искусственными водоемами для купания лошадей или ледяной водой из пожарных шлангов где-нибудь па задворках. Сейчас же она испытывала неземное блаженство. Запах мыльной пены. Ощущение чистоты каждой поры, каждой клеточки насухо вытертого мохнатым полотенцем тела. Что могло сравниться с этим ощущением! Мягкая и тонкая батистовая рубашка нежно ласкала кожу. Нащупав пальцами изящные жемчужные пуговки, Даниэль поспешила поскорее застегнуться, пока не обернулся сидевший у окна человек. Как, кстати, его зовут? Ах да! Хозяин гостиницы обращался к нему «милорд Линтон». Имя, несомненно, английское. Но по-французски он говорит безукоризненно!

— Вы оделись? — донесся от окна холодный голос графа.

— Если это можно так назвать, — огрызнулась Даниэль, чувствуя, что ее голые ноги неприлично торчат из-под короткой рубашки.

Она была воспитана так, что считала нескромным обнажать даже коленку. И это в то время, когда женщины на балах и приемах носили донельзя декольтированные платья! Но Даниэль не задумывалась над подобным противоречием…

Тем временем Линтон встал со стула и, подойдя к девушке, сказал с усмешкой:

— Ваше поведение, мой неблагодарный бродяга, достойно сожаления.

При звуках этого мягкого, почти нежного голоса Даниэль сделала попытку броситься к двери. Но сильная рука успела схватить ее за еще влажные волосы, намотать густые шелковистые локоны на тонкие пальцы и заставила остаться на месте. Другой рукой граф взял девушку за подбородок и запрокинул ее лицо назад так, что она уже не могла избежать пристального, довольно мрачного и одновременно испытующего взгляда темно-синих глаз из-под тонко очерченных бровей.

Даниэль ничего больше не оставалось, как так же смело и даже дерзко посмотреть в лицо графа. Что ж, у него был широкий, умный лоб, красиво оттененный черными, ненапудренными волосами. Решительные, с чуть изогнутыми уголками губы. Упрямый подбородок. Тонкий аристократический нос. Бесспорно, это было красивое лицо, хотя и отмеченное печатью некоторого цинизма, особенно заметной в уголках рта и в усталом или пресыщенном жизнью взгляде.

Граф, в свою очередь, внимательно рассматривал миниатюрное, в форме сердца, личико девушки, главным украшением которого была пара огромных, влажных карих глаз. Маленький вздернутый носик выглядел дерзко на фоне мягко очерченных линий скул и подбородка, хрупкость которых тут же ощутили тонкие пальцы его светлости. Прелестный пухлый ротик придавал особенное очарование лицу, в выражении которого, однако, проглядывала некоторая надменность. Только что смытые многомесячные слои грязи никак не сказались на естественном цвете щек молодой девушки — бледном, цвета слоновой кости.

— Что ж? Вы полностью удовлетворены, милорд?

Даниэль попыталась высвободить свой подбородок из цепких пальцев Линтона. Она знала, что играет с огнем, но выдерживать его пронзительный взгляд больше не могла.

На этот раз его светлость все же предпочел воздержаться от сарказма, хотя его брови продолжали хмуриться, а пальцы еще крепче сжали подбородок Даниэль.

— Нет, я не удовлетворен, — медленно проговорил он. — Ваши черты показались мне очень знакомыми. Только никак не могу вспомнить, где мы встречались. Впрочем, вспомнить это вы сами мне поможете. И очень скоро.

Линтон резко разжал пальцы, отпустив подбородок и волосы девушки. Даниэль тут же отвернулась, чтобы граф не заметил ее дрожащих губ. Как бы там ни было, но, пытаясь узнать ее имя, он все же пока не смог вырвать тайну, которую она похоронила в самых сокровенных уголках своего сердца. Так же, как еще раньше скрыла под слоями грязи аристократическую бледность лица…