Шардик

В этот дурной сон хлынул дождь, смешиваясь с обильным потом, стекая солеными струйками по распухшим губам, обжигая натертые кровоточащие ссадины, зловеще шипя в листве, прибивая пыль к земле. Балтис поднял голову к небу, оступился и тяжело натолкнулся на Кельдерека.

— Дождь! — прохрипел он. — Дождь, приятель! Что нам теперь делать?

— Что? — промычал Кельдерек, словно пробуждаясь ото сна.

— Дождь, говорю, дождь! Что теперь с нами будет?

— Бог его знает. Надо идти вперед… просто идти вперед.

— Но… но ведь они не смогут пробиться к Бекле под дождем. Может, повернем назад, пока не поздно, — спасем нашу жизнь, а?

— Нет! — гневно выкрикнул Кельдерек. — Нет!

Балтис хмыкнул и ничего больше не сказал.

Много раз они останавливались передохнуть и столько же раз снова трогались с места. Кельдерек попытался пересчитать людей, которых становилось все меньше и меньше, но сбился со счета и от дальнейших попыток отказался. Из девушек пропали Нита, Муни и еще две-три. Оставшиеся по-прежнему плелись рядом с клеткой, с головы до пят забрызганные грязью, летящей из-под колес. Дневной свет угасал. Меньше чем через час стемнеет, а войска и близко не видно. Кельдерек с отчаянием осознал, что его измученному одинокому отряду придется ночевать без костра в этих диких предгорьях. Ему не удержать людей в повиновении. К утру все они — мокрые до нитки, хворые, истерзанные страхом — просто откажутся выполнять приказы. И к утру, если Зильфея права, Шардик проснется.

К нему опять подошел Балтис.

— Плохи наши дела, парень, — процедил он сквозь зубы. — Скоро стемнеет, и нам придется остановиться. Ну и что потом? Лучше нам с тобой вдвоем пойти вперед — разыскать молодого барона и попросить, чтоб прислал подмогу. Но по моему разумению, если он хочет остаться в живых, ему следует сейчас же поворотить обратно. Ты же знаешь, что такое дожди. Через два дня здесь и крыса шагу не пройдет, не говоря уже о людях…

— Тихо! — перебил Кельдерек. — Что там за шум такой?

Дорога перед ними, круто изгибаясь, спускалась по длинному склону, густо поросшему деревьями. Мужчины на канатах остановились, двое бессильно плюхнулись в грязь. Поначалу они не слышали ничего, кроме ровного шороха дождя в листве. Потом Кельдерек снова различил шум: приглушенный расстоянием крик, резкий и короткий, как вспышка искр, крик множества голосов, беспорядочных и разнобойных, как волны ряби на поверхности озерца. Он медленно обвел глазами мужчин. Все напряженно смотрели на него в ожидании, подтвердит ли он догадку, пришедшую в голову всем одновременно.

— Войско! — воскликнул Кельдерек.

— Ага, но чего они орут-то? — спросил Балтис. — Сдается мне, там что-то неладно.

Подбежавшая Шельдра схватила Кельдерека за руку.

— Владыка! — прокричала она, указывая назад. — Гляньте! Шардик просыпается!

Кельдерек повернулся к клетке. Медведь, все еще с закрытыми глазами, лежал на расшатанном дощатом полу в неестественной скрюченной позе, какую могло бы принять нелепое гигантское насекомое: спина круто выгнута, лапы подвернуты под тело. Дышал зверь затрудненно и прерывисто; в уголках пасти пузырилась пена. Через несколько секунд он беспокойно пошевелился и неуверенным, шарящим движением поднес лапу к рылу. Громадная голова на миг приподнялась, беззвучно оскалив клыки, и снова тяжело упала на пол клетки.

— Он что, сейчас очнется… прямо сейчас? — спросил Кельдерек, невольно отшатываясь, когда медведь снова пошевелился.

— Не сию минуту, владыка, — ответила Шельдра. — Но скоро — в течение часа.

Медведь грузно перекатился на бок. Железные прутья клетки задребезжали, точно высыпанные на стол гвозди, и колеса с одной стороны затрещали и вывернулись наружу под сокрушительной тяжестью исполинского тела. Шум сражения теперь слышался отчетливо, и сквозь вопли ортельгийцев до них долетали мерные, слаженные крики: «Бек-ла! Бек-ла!» — мощные и короткие, как удары тарана.

— Вперед! — проорал Кельдерек, едва себя помня. — Вперед! Шардика в бой! Становитесь позади клетки — и бегом вниз!

Мужчины с лихорадочной поспешностью перевязали мокрые канаты к разболтанным задним прутьям, потом толкнули клетку вниз по склону и придержали, едва та начала набирать скорость. Уже через минуту Кельдерек понял, что сражение происходит ближе, чем он предполагал. Похоже, в битве участвовало все войско: крики, топот и звон оружия доносились и справа и слева. Он пробежал немного вперед, но так ничего и не разглядел в сумерках за густыми деревьями. Внезапно из-за поворота дороги навстречу ему вылетели пять-шесть солдат и помчались вверх по склону, оглядываясь через плечо; только двое из них были вооружены. Рыжеволосого костлявого парня, несшегося впереди, Кельдерек узнал и крепко схватил за плечо. Парень завопил от боли, выругался и неловко ткнул в него кулаком. Кельдерек отпустил его и вытер испачканную в крови руку о штаны.

— Нумис! Что случилось?

— Все кончено — вот что случилось! Там внизу вся чертова бекланская армия — тысячи их! Спасайтесь, пока не поздно!

Кельдерек взял Нумиса за горло:

— Где повелитель Та-Коминион, черт подери! Где?

Слуга указал вниз: