Шардик

— Ну что ж, Тафро, поскольку эта глупость явно неизлечима, придется тебе отвести парня в синдрад. Но ты и впрямь полный дурак, Кельдерек. Гнев верховного барона подобен буре, и далеко не всем удается выйти из нее живыми.

— Знаю. Но я должен исполнить божью волю.

Кельдерек примирительно положил руку на плечо шендрону, но тот раздраженно стряхнул ее и молча вернулся к наблюдению за рекой. Тафро, теперь хмурясь, знаком велел охотнику следовать за ним и стал подниматься вверх по откосу.

Город, расположенный на узкой восточной оконечности острова, со стороны суши был защищен сложной системой укреплений, природных и рукотворных, тянувшейся от одного берега до другого. К западу от огромного зоана, на дальнем краю города, подступ по берегу и опушке леса перекрывали четыре ряда длинных острых кольев. В глубине острова непролазная чаща образовывала препятствия, не требующие дополнительного укрепления, хотя даже здесь ползучие растения были подрезаны и сплетены человеческими руками в почти непроходимые заградительные завесы, следующие один за другим. Более разреженные участки были засажены колючими кустарниками — тразадой и ужасной анкотлией с крючковатыми шипами, чей яд жжет и палит огнем, пока ты не сдираешь с себя ногтями кожу с клочьями мяса. Крутые склоны человек подкопал, чтобы сделать еще круче, а в устье одного болота поставил запруду, и там образовалось мелкое озеро (в это время года усыхающее) — в него выпустили молодых аллигаторов, отловленных на Большой земле, которые быстро выросли и превратились в кровожадных чудищ. По внешнему краю оборонительной линии тянулся так называемый мертвый пояс шириной около ста шагов, куда не заходил никто, кроме людей, которым предписывалось следить за ним. Здесь на каждом шагу подстерегали веревочные растяжки, привязанные к подпоркам под громадными бревнами; замаскированные ямы с кольями, а в одном случае еще и со змеями; спрятанные в траве железные острия; а две-три открытые, безобидные с виду тропы вели к надежно огороженным прогалинам, на которые можно было обрушить град стрел и прочих снарядов с помостов, сооруженных на деревьях вокруг. «Мертвый пояс» перегораживали грубые частоколы, чтобы затруднять наступающему врагу фланговое движение и вынуждать его выходить в места, где ждет засада. Все элементы оборонительной линии настолько сливались с лесом, что люди пришлые, даже замечая там и сям следы человеческой деятельности, не могли составить ни малейшего представления о ее ширине и протяженности. Эта замечательная система укреплений, придуманная и за несколько лет созданная верховным бароном Бель-ка-Тразетом, еще ни разу не проверялась на прочность. Однако — как и предвидел Бель-ка-Тразет — самим фактом своего существования она внушала ортельгийцам чувство уверенности и безопасности, что, пожалуй, было не менее важно, чем сами укрепления. Оборонительная линия не только защищала город, но и сильно затрудняла возможность покинуть его без позволения верховного барона.

Повернувшись спиной к «мертвому поясу», Кельдерек и Тафро зашагали к городу по узкой тропе между конопляными полями. Там и сям женщины несли воду с реки или унавоживали уже сжатые поля. Однако работниц в этот час было мало: близилось время ужина. Над деревьями впереди поднимались в вечернее небо струйки дыма, и вместе с ними, из какой-то окраинной хижины, взмывал вверх чистый девичий голос, поющий песню:

Сегодня ночью он придет ко мне.
Я красные цветы воткнула в косы
И запалила лампу на окне,
Горит она, горит.
Сенандрил на кора, сенандрил на ро.

В голосе слышалась неприкрытая нежность и удовлетворение. Кельдерек взглянул на Тафро, мотнул головой в сторону, откуда доносилась песня, и широко улыбнулся.

— Ты что, совсем не боишься? — сердито спросил Тафро.

Лицо Кельдерека вновь приняло серьезное, озабоченное выражение.

— Предстать перед верховным бароном и сказать, что ты наотрез отказался сообщить шендрону то, что знаешь? Да ты совсем спятил, верно! Зачем дурость-то творить?

— Просто тут дело не такое, чтоб скрывать или обманывать. Ведь бог… — Он осекся.

Тафро не ответил, лишь протянул руку, требуя отдать оружие — нож и лук. Кельдерек молча подчинился.

Они подошли к первым хижинам, из которых плыли запахи стряпни, дыма и помоев. Мужчины уже возвращались с дневной работы, и женщины стояли в дверях, клича детей или болтая с соседками. Хотя иные из них с любопытством взглядывали на Кельдерека, неохотно плетущегося за посыльным шендрона, никто с ним не заговорил, никто не окликнул и не спросил, куда они направляются. Внезапно к Кельдереку подбежал мальчонка лет семи-восьми и схватил за руку. Охотник остановился.

— Ты сегодня придешь играть, Кельдерек? — спросил ребенок.

Кельдерек заколебался:

— Ну… не знаю. Нет, Сарин, сегодня вряд ли приду.

— Почему? — разочарованно протянул мальчонка. — Ты поранил плечо — поэтому, да?