Шарф

На Зине был синий халат с закатанными по локоть рукавами, к лацкану был приколот значок: «Отличник Советской Торговли». Она была одноклассницей Ольги Андреевны. Женщины немного поговорили об общих знакомых, а потом скрылись за дверью кабинета с блестящей табличкой: «Товаровед Зинаида Ю». Вика осталась одна, от скуки она стала рассматривать наглядную агитацию, заменявшую в гастрономе «Октябрьский» продукты питания и товары народного потребления. На стене хлебного отдела висел портрет трижды Героя Социалистического Труда, Генерального Секретаря ЦК КПСС, Константина Устиновича Черненко, во весь рост. Он стоял в поле и нежно гладил рукой пшеничные колосья. В мясо-молочном отделе трижды герой по-хозяйски поглаживал покатые бока румяной, криво улыбающейся коровы, в небе над ним парили два аиста, в своих клювах они удерживали транспарант: «КОЛХОЗНИК, УТРОЙ УДОЙ!» В плодово-ягодном Константин Устинович с калмыкским простодушием любовался грушевыми и сливовыми деревьями на фоне картофельных плантаций. И только вино-водочный отдел был скупо, украшен незатейливым тостом: «За мир во всём мире!»

Неожиданно тишину разрезал усиленный динамиком голос Зины: «Яков, срочно зайдите в кабинет товароведа» и сразу зачем-то ещё раз: «Яков, срочно зайдите в кабинет товароведа». Через несколько минут безлюдный торговый зал, по диагонали военным шагом, пересёк человек, в таком же синем халате, как и у отличницы торговли, видимо это и был Яков. Он остановился перед дверью, перевёл дыхание, на всякий случай посмотрел по сторонам, потом тщательно вытер руки о полы халата и вошёл в кабинет. Там он пробыл меньше минуты, выйдя плотно прикрыл за собой дверь, опять огляделся и тем же маршрутом скрылся в подсобном помещении.

Вика подошла к окну, снег всё ещё падал, но уже не так интенсивно, да и хлопья стали поменьше, из бабочек они превратились в белых мушек, на улице появились люди! На противоположной стороне улице, на месте огромной, замёрзшей лужи, детвора устроила каток. Они разгонялись, расставляли для равновесия руки и скользили на ногах вдоль тротуара, шумя и мешая двигаться прохожим. Взгляд девушки упал на лёд, она резко вздрогнула, к горлу подкатил ледяной ком, ей вдруг очень захотелось, чтобы рядом был Миша, ком тут же растаял…

В этот момент из подсобки вышел Яков, на вытянутых руках он торжественно нёс большой картонный ящик. Поравнявшись с Викой, он чуть замедлил шаг:

— Куда нести, то? — в воздухе запахло яблочным вином.

— Не знаю, — девушка неопределённо пожала плечами.

— Вот всегда у нас так, — Яков обратился к одному из портретов Председателя Президиума Верховного Совета СССР, — никто, никогда, ничего не знает… Отсюда и бардак в государстве. Как сказано у Маркса…

— Не шумите дядя Яша, — прервала его политическое выступление Зина, вовремя вышедшая из кабинета, — вот ключ, неси в машину, а потом оставайся у двери, а то лезут и лезут…

Они тепло попрощались. Уже у самого выхода Зина вспомнила, что не дала Ольге номер домашнего телефона. Она решительно взяла с подставки толстую книгу в коленкоровом переплёте, выдрала из неё страницу, написала номер и протянула однокласснице. Когда она возвращала книгу на место, Вика успела прочитать тиснённую бронзой надпись на корешке: «Книга Жалоб и Предложений, Том III». Перехватив её взгляд, товаровед продекламировала:

— Кто писал не знаю, а я дурак читаю, — и виновато добавила, — Чехов, Антон Палыч…

Вдоль дороги стояли окованные ледяными панцирями автомобили. Вокруг них суетились их хозяева.

— Никогда раньше не слышала такой фамилии, — Вика заговорила с мамой, когда они отъехали от гастронома.

— Её муж кореец, профессиональный коммунист.

— А чем он занимается здесь?

— Набирается опыта, работает на мясокомбинате…

Ольга Андреевна лихо затормозила у парадного. В ящике оказалась несколько плоских банок рижских шпрот, палка венгерской салями, банка красных, болгарских консервированных перцев, две круглые коробки шоколадных конфет «Стрела», четыре бутылки Советского Шампанского, Киевский торт и целлофановый пакет марокканских мандарин. Ольга Андреевна взяла одну из них и понюхала:

— Марокканские мандарины, пахнут советским Новым Годом! — она улыбнулась своим мыслям, — ладно, хватит патетики, что вам оставить?

— Шампанское, конфеты… А можно торт?

— Договорились, — Ольга Андреевна улыбнулась, — когда ты будешь дома?

— К семи… — Вика задумалась, — ну не позже пол восьмого…

— Хорошо, тогда я заскочу в типографию и наверное ещё успею в универмаг.

— Ты работаешь сегодня, — удивилась Вика.

— Редактор просил проверить выпуск…

— А в универмаг зачем?

— Скоро узнаешь…

Перед тем как уехать, Ольга Андреевна выкурила подряд две сигареты, прикуривая одну от другой. Глядя, как Вика скрылась в подъезде она вдруг подумала, что за последние несколько дней, дочь сильно изменилась.