Шарко

– А значит, у нас появилась возможность взять одного из членов секты, который сбагривает свою больную кровь. Я звоню судебному следователю. Завтра с утра пораньше обложим Лассуи. Я снова вызову бригаду быстрого реагирования, никаких рисков. Если у этого гада тоже мозги не в порядке, он не побоится поджечь себя или выпрыгнуть в окно, едва почует опасность. Мы должны любой ценой взять его живым и вытрясти из него все, что он знает.

79

Вечер только начинался, за столом сидели четверо. Двое взрослых, двое детей. Дружная семья среднего класса, знававшая и светлые и темные дни – правда, по большей части темные. Шарко смотрел на сыновей, удобно устроившихся на складных стульчиках и уткнувшихся носом в пюре. Он всегда старался, чтобы они ни в чем не испытывали недостатка, даже если приходилось потуже затягивать пояс. Он уже видел, как они идут в начальную школу – для больших детей, а потом в коллеж, где их ждут и первые любовные волнения, и первые неудачи тоже. Позже один из них выберет для себя медицину, а другой архитектуру или авиацию. Но профессия не имеет значения: каждый на свой лад, они помогут миру двигаться вперед, осуществят прекрасные планы, создадут себе жизнь, которой он, их отец, будет гордиться, а потом появятся внуки, и чем больше их будет, тем лучше, чтобы в доме было веселее. А у них с Люси поседеют волосы, заноют усталые кости, но они будут счастливы. Ничего больше Шарко и не просил. Только простое, доступное счастье, на которое каждый на земле должен иметь право.

Он покачал головой, услышав, как завибрировал телефон Люси. Возвращение в реальный мир, где мерзавцы, помешанные на дебильных идеях, инфицируют кровь и заражают невинных людей.

Люси ответила на звонок, пока Янус слизывал пюре с протянутых ему пальцев Жюля. Шарко понял, что на том конце была Джая и что Николя, приезжавший сюда накануне, только что позвонил в дверь их няни. Она его не впустила, но потом запаниковала: как он заполучил ее адрес? Проследил за ней? Был уже девятый час вечера! Люси успокоила ее как могла: Николя полицейский и ничего плохого ей не сделает. Но ее собственные пальцы дрожали, когда она нажала на кнопку отбоя.

Шарко вскочил, так сильно отшвырнув стул, что близнецы подскочили. Он даже не прикоснулся к своей тарелке.

– Я убью его. Клянусь, я убью его.

Он схватил ключи от машины и бросился к выходу. Люси метнулась ему наперерез, заметила, как вздулись вены у него на лбу, и ужаснулась, увидев ту же внезапную черноту в глазах, что и в подвале у Рамиреса.

– Нет, Франк!

– Думаешь, я позволю ему продолжать? Отойди!

– Я и с места не сдвинусь. Останься дома, прошу тебя. У него ничего нет, никаких доказательств, он просто хочет довести нас до крайности.

– Уже довел!

Шарко расчистил себе путь. Он отодвинул ее резким движением и исчез в ночи. Люси выскочила, попыталась открыть дверцу машины, но Шарко уже сдал назад. Гравий брызнул из-под шин. Десять секунд спустя мотор уже ревел в конце улицы. Люси бросилась к запертому на ключ ящику, куда они убирали оружие. Ее сердце сжалось.

Там лежал только один пистолет – ее собственный.

80

Франк проскочил на красный и выехал на окружную, перестраиваясь с одной полосы на другую. Он не желал, чтобы за время дороги его злость утихла, ему нужно было одно: добраться туда раскаленным добела и задать королевскую взбучку этому говнюку. Люси звонила ему без передышки, и он отключил телефон.

Предместья Шатийон, Малакофф, Ванв, Булонь. Авеню Пьер-Гренье. Шарко криво пристроился между двумя машинами, засунул ствол за ремень и бегом пересек улицу. У входа в дом он нажал на все кнопки домофона, кроме той, против которой было написано «Белланже». Кто-нибудь да откроет.

Вихрем взлетел на пятый этаж, одной рукой цепляясь за перила. Волна дурных воспоминаний. Последний раз он был здесь, когда погибла Камилла. Уже тогда Николя покатился вниз.

Номер 43. Два резких удара по дереву. Ожидание. Ни звука. Коп повернул ручку, готовый взломать дверь, но она оказалась не заперта.

Он позволил себе зайти, прикрыл за собой дверь – на случай, если придется устроить хозяину торжественную встречу. Свет. Квартира постарела, пропитавшись запахом курева и виски. На одной из стен в гостиной он заметил большое пятно и осколки стакана на полу. Горы окурков во всех пепельницах. Повсюду валяются бумаги. Шарко понимал отчаяние Николя: в этих стенах не таилось ничего хорошего. И зачем все эти фотографии Камиллы – на комоде, на низком столике? Как он мог так жить, когда отовсюду на него смотрела покойница?

В спальню. Еще хуже. Те же фотографии, то же лицо в рамках, размноженное до бесконечности. И посредине храма портретов – кровать. Калейдоскоп безумия.

Франк вернулся в гостиную и начал рыться в бумагах. Попалась копия протокола судебного заседания. Пролистал. Абзацы, касающиеся психиатрических экспертиз Рамиреса, были отчеркнуты маркером. Рядом блокнот с записями. Шарко глянул.

Господи боже мой…