Шарко

Люси никак не удавалось ни избавиться от давящего чувства, ни успокоить колотящееся сердце. Обычно ей нравилось это напряжение, волна схлынувшего страха, который сохранял жизнь любому полицейскому, вот только не сейчас. Что произойдет, если Рамирес неожиданно нагрянет и застанет ее? Она заглянула в гостиную. Протертые до голых ниток кресла, но новенький телевизор и отличное звуковое оборудование. Пустые банки из-под пива на столе, несколько рисунков: ящерицы, саламандры, какие-то склизкие создания… Если автор – Рамирес, ему нельзя отказать в определенном таланте.

На тщательный обыск времени не было. Она направилась в кухню. Переполненное помойное ведро, гора грязных кастрюль, стойкий запах прогорклой еды.

Мобильник звякнул, заставив ее подскочить, – эсэмэска от Шарко: «Ничего интересного: Дюлак раскололся еще до моего приезда! Выпьем по рюмке с Николя. Буду через час. Открой все же шампань».

У нее перехватило горло. Она живо представила, как Франк возвращается домой и видит Джаю. Через час, значит у нее не больше десяти минут на все дела здесь. Совершенно недостаточно, на ее взгляд.

Она двинулась вперед по коридору. Лестница на второй этаж. Слева туалет, справа – закрытая дверь. Она повернула ручку. В лицо ударил порыв ледяного воздуха. Пресловутый подвал. Влажные кирпичи, низкий потолок: необходимо пригнуться, чтобы влезть в эту дыру, и призвать на помощь изрядную долю мужества. Хотя Люси и навидалась всяких ужасов за свою жизнь, детский страх перед спуском в подземелье глубокой ночью оставался испытанием, которое придется превозмочь.

Она начала спуск, приостанавливаясь на каждом шаге. На третьем долгий жалобный крик пронзил ее слух.

Жуткий и невообразимый крик младенца.

Оттуда, снизу, из мрака и холода.

4

Люси застыла на месте, отказываясь осознать, что она услышала. Далеко не с первой попытки она нащупала и вытащила свой «зиг-зауэр». Большим пальцем сняла с предохранителя и дослала патрон в ствол. Тяжесть оружия в руке не принесла полной уверенности. С ее стороны было, конечно же, дикой глупостью одной залезть к этому психу. Никто не знал, где она находится. Даже Франк.

Еще один шаг, и ее левая нога внезапно потеряла опору, скользнув по ступеньке. Люси завалилась навзничь и еще пять ступеней проехала на ягодицах, не выпустив пистолет. Она застонала, встала, скривившись. Слава богу, ничего не сломала, только болел левый локоть, который и смягчил удар. Ее перчатки и брюки блестели от слоя воска. Как и ступени. Этот придурок Рамирес сжег здесь кучу свечей, не иначе.

Люси спустилась по оставшимся четырем ступенькам со своим импровизированным факелом наготове. Первое помещение, в котором она оказалась, служило чем-то вроде предбанника, там стоял большой бойлер, баллон с водой и были навалены пустые птичьи клетки.

Снова раздался вой, полуживотный-получеловеческий. Он исходил из глубины подвала. Люси невольно дала волю воображению. Она взяла пистолет обеими руками, прижав фонарик к стволу. Главное – сохранить максимальную сосредоточенность.

Следующее помещение. Огромное. Блуждающий луч высветил на полу невообразимую свалку. Инструменты, мебель, сотни пустых бутылок, синие прозрачные пластиковые чехлы, деревянные поддоны, вспоротые консервные банки. Приставленное к стене зеркало с трещиной во всю длину, как если бы в него попала молния. А также наваленные грудой мешки со строительными материалами. Подвальное окно, выходящее, по всей видимости, наружу, было затянуто прибитой к стене тканью. Рамирес сделал все, чтобы изгнать свет.

Двигаясь к черному тканевому занавесу, который свисал с потолка, разделяя комнату на две части, она еле пробиралась через море разнородных предметов, с трудом сохраняя равновесие. Стекло, пластик, дерево хрустели под ее подошвами. Она откинула ткань и закричала. В десяти сантиметрах от ее лица болталась клетка, подвешенная на цепи к потолку. За прутьями лежало животное – Люси понадобилось несколько секунд, чтобы узнать в нем кошку. Абсолютно выбритый зверек дрожал, забившись в угол клетки. Его большие прозрачные глаза сверкали, как светляки в луче фонарика. На его коже, казалось, шевелились толстые и блестящие черные накладки. Люси подошла ближе.

Пиявки, в большинстве своем длиной больше ладони. Впившиеся в плоть. Кошка изнемогала под их весом. Она снова издала долгий вопль, похожий на крик младенца.

Хоть Люси и была лейтенантом полиции, она едва подавила рвотный позыв. К какому конченому извращенцу ее занесло? Она постаралась взять себя в руки. Были ли крики кошки тем самым шумом, о котором упоминал дядя в своих записках? Ей безумно хотелось схватить животное и унести его отсюда. Нельзя, все должно остаться нетронутым. Она подавила свои чувства. Летиция, нужно думать о Летиции. Обнаружить следы ее пребывания, чтобы действовать соответственно.