Шарль Перро

— Друзья кардинала Ретца провозгласили его архиепископом и от его имени произнесли самые возмутительные буллы. Слушая эти буллы, приходские священники воспламенились, друзья кардинала ободрили их, и появилась небольшая книга, призывавшая всех парижских священнослужителей запереть церкви. Это было бы ужасно, тем более что интердикт налагался бы не одним только главою церкви, а всей церковью. Мазарини совсем не нужна была вся эта свара, и он дал Ретцу клятвенное обещание — это было 28 марта, совсем недавно, — что он освободит его из тюрьмы и дозволит свободно уехать в Рим, но при одном условии — Ретц должен был отречься от сана парижского архиепископа.

— И что же дальше? — заинтересованно спросил Шарль.

— О, дальше разворачивается такая интрига, справиться с которой будет трудно! Людовик Бурбон (он же принц Конде) узнал об освобождении кардинала и 7 апреля послал маркизу Нуармутье, одному из самых искренних его друзей, письмо, в котором уверял, что он усердный брат и слуга кардинала Ретца… — Клод откинулся на спинку кресла. — Ему нужен союзник, понимаешь? Ну а дальше я знаю только то, что кардинал приехал в Нант и устроился в прекрасном замке, где его услаждают театральными представлениями.

Через несколько месяцев Шарль вспомнит этот разговор. Да, Клод был прав! Кардинал в самом деле закрутил такую карусель, что вертеться пришлось всей Франции.

Как и предполагал Клод, кардинал де Ретц не собирался успокаиваться, хотя ему создали прекрасные условия жизни. Он жаждал решительных действий. Когда к нему приехал его близкий друг Бриссак, который имел привычку, путешествуя, иметь при себе множество мулов для перевозки своих пожитков, кардинал стал уговаривать его, чтобы он спрятал его в одном из сундуков, в котором будут сделаны отверстия для воздуха, и он уедет из Нанта вместе с багажом. Но Бриссак не решился на такой риск. А кардинал во что бы то ни стало хотел покинуть Нант, за пределами которого для него открывалась свобода.

Арестант иногда ходил прогуливаться в садик, находившийся на бастионе, подножие которого омывалось рекой Луарой. Настал август. Кардинал заметил, что река по убыли воды оставила у основания бастиона пустое пространство. Также заметил он, что между террасой, на которой стоял его охранник, и садом бастиона была дверь, которая была сделана для того, чтобы солдаты не ходили есть виноград. На этом кардинал построил план своего побега. У него имелась цифирная азбука, служившая ему для переписки; с ее помощью он уведомил своих сторонников, что убежит 8 августа. Один преданный кардиналу дворянин должен был в 5 часов утра находиться у основания бастиона с конюшим герцога Бриссака и двумя другими его друзьями. Сам Бриссак в назначенном месте ожидал беглеца вместе с кавалером Севинье.

Побег удался, но в дороге лошадь сбросила кардинала, он раздробил себе плечо и вынужден был отказаться от похода на Париж и отправиться в свой семейный замок Машкуль, известный тем, что здесь когда-то жил его отдаленный предок — маршал Франции Жиль де Ретц, вошедший в историю как людоед Синяя Борода.

Так Божьим провидением Париж был спасен от новой кровопролитной бойни. Все обстоятельства благоприятствовали юному королю. Он был в самом начале своей долгой жизни, и солнце, которое стало его девизом, лучезарно выходило из-за облаков. Фуке щедрой рукой пополнял казну. Деньги Парижа собирал Пьер Перро. На первых порах у него и у Шарля все получалось неплохо.

* * *

Приблизительно в это время Шарль вместе с Пьером стал посещать литературный салон мадемуазель Мадлен де Скюдери, располагавшийся на улице Сен-Том-дю-Лувр. Шарль хорошо запомнил свой первый приезд сюда. По дороге в карете Пьер напомнил ему, что мадемуазель Скюдери написала талантливые романы: «Абрагим, или Великий паша» — он вышел в 1641 году, и «Артамен и Великий Кир» — он вышел в десяти томах в 1649–1653 годах. По совету брата Шарль прочел «Абрагима», как и некоторые тома «Артамена». Многословно, но, в целом, читать можно.